— То есть своей гордыни. На дом, семью и силы Порядка тебе всегда было плевать.
Он фыркнул:
— Я с наглыми щенками не спорю.
— Я тоже не хочу с тобой спорить. Как-никак, твой сын Ринальдо — вероятно, мой лучший друг.
Я повернулся и пошел прочь. Брэнд ухватил меня за плечо.
— Погоди! Что ты мелешь? Ринальдо еще мальчик.
— Ошибаешься, — сказал я. — Мы примерно одних лет. Он выпустил мое плечо. Я обернулся. Брэнд выронил сигару — она осталась дымиться на дороге — и переложил кубок в правую, теневую руку. Левой он тер лоб.
— Сколько же лет прошло на основной линии…
Под влиянием внезапного порыва я вынул колоду, отыскал карту Люка и протянул ему.
— Это Ринальдо.
Брэнд схватил карту, я, сам не знаю почему, не стал ее вырывать. Смотрел он долго.
— Почему-то связь через карты тут не работает, — заметил я.
Брэнд поднял глаза, тряхнул головой, вернул мне карту.
— Да, не работает. Как… он?
— Ты знаешь, он убил Кейна, чтобы отомстить за тебя?
— Нет, не знаю. Впрочем, меньшего я от этого парня и не ждал.
— Ты ведь не совсем Брэнд?
Он запрокинул голову и расхохотался:
— Я — Брэнд с головы до пят, и все же не тот Брэнд, которого ты мог знать. Любая другая информация дорого тебе обойдется.
— Во что станет узнать, кто ты на самом деле? — спросил я, убирая карты.
Брэнд поднял кубок, протянул двумя руками, словно чашку для подаяния.
— В порцию твоей крови, — сказал он.
— Ты стал вампиром?
— Нет. Я — призрак Пути. Отворишь себе кровь — объясню.
— Ладно, — согласился я. — Смотри, не обмани моих ожиданий, — и, вытащив кинжал, резанул запястье.
Из руки полыхнуло, словно я опрокинул керосиновую лампу. Разумеется, в моих жилах течет не огонь, но в некоторых местностях кровь жителя Хаоса исключительно быстро воспламеняется, и эта, похоже, была как раз из таких.
Пламя хлестало и в кубок, и мимо, на его руку, на локоть. Брэнд вскрикнул и начал съеживаться. Я отступил на шаг. Он превратился в смерч, — примерно как после жертвоприношения, только более мощный, — с ревом взвился в воздух и через мгновение исчез, а я остался стоять с открытым ртом, глядя вверх и зажимая вену на дымящейся руке.
— Ух, впечатляющий исход, — заметила Фракир.
— Семейная черта, — отвечал я. — Кстати, об исходах и выходах…
Я обогнул камень и вышел из круга в темноту. Она стала еще чернее, и казалось, что тропа светится ярче. Я разжал пальцы — дым больше не шел.
Я припустил рысью, торопясь оказаться подальше от этого места. Когда через некоторое время я обернулся, камней уже не было — только бледный смерч тянулся вверх, вверх, затем исчез.
