— Мэг осталась на всю ночь.
— Где? Я же заняла комнату для гостей.
Он тихо засмеялся.
— Любимая, в замке столько комнат, в которых я не бывал месяцами, может, годами. Замок маленький, но места в нем, тем не менее, хватает.
Она ласково положила голову на его плечо.
— Милый, пожалуйста, скажи мне, о чем вы спорили с Кеном.
Он окаменел:
— Ты пытаешься подкупить меня?
— Нет, просто хочу знать.
Он секунду колебался.
— Я обвинил его в том, что это он оставил ту куклу на дорожке.
У Шерил перехватило дыхание.
— И ты ничего не сказал мне? А я позволяю сыну…
— Шерил, прекрати! Он и мой сын. Если бы я думал, что он в опасности…
— Ты говоришь, что молодой Кен может быть убийцей, а сам так спокоен?!
— Я этого не говорил. И это невозможно. Кена даже не было в городе, когда убили Марту. Я подумал, что он мог положить куклу, чтобы действительно напугать тебя. — Стивен помолчал. — Так же, как я подумал, что Барт О'Хин пытался добиться того же, появившись перед тобой в плаще и маске.
— О боже!
— Считаю, что он сделал это по той же причине: напугать, чтобы ты уехала, пока не случилось что-нибудь похуже.
Несколько секунд Шерил оторопело смотрела на него, потом опять взорвалась:
— Ты не вправе скрывать от меня подобные вещи! Неужели ты этого не понимаешь? В том-то все и дело — ты не уважаешь меня, считаешь меня последней дурой.
— Да где же на самом деле твои ум? — крикнул он в ответ, — Я говорю тебе, у меня нет доказательств, только подозрения, но ты как глухая.
Машина резко остановилась. Шерил подумала, что он притормозил ради продолжения спора, но оказалось, что они уже подъехали к коттеджу.
Он выключил двигатель, и она безмолвно глядела на него в установившейся тишине, потом взорвалась опять:
— Ты, наверное, шутишь?
— Нет. Страсть — лучшее средство от гнева, которое я только знаю.
Шерил выбралась из машины, хлопнула дверцей и зашагала вдоль дороги. На небе красовалась почти полная луна, дававшая достаточно света, чтобы добраться до замка.
— Шер!
Он схватил ее за руку и повел к коттеджу. Они оба молчали. Он вел ее властно и твердо. От этого у нее возникло ощущение безопасности и прочности. Если бы где-то внутри нее еще не таился недавний гнев, она, может быть, призналась ему, что больше всего на свете боялась потерять себя как личность, собственное «я». Так что пусть не обижается. Она всего лишь борется за себя, а не с ним.
Но Шерил не смогла заставить себя говорить, так что все происходило в тишине: их отчаянные любовные утехи, нежные ласки, поцелуи, вновь и вновь вспыхивающая страсть.
