За прошедшие три года он ходил на четырех своих судах к восточным берегам, опробывая новые порты и выискивая товары. Он стал почти настоящим моряком и не раз во время плавания не видел ничего, кроме корабля. С момента прибытия в Англию другие вещи занимали его голову. Он как-то и не думал заводить какие-либо связи раньше, чем ему встретится женщина, заслуживающая внимания. Поэтому он не мог не быть взволнован тем видом, что открывался перед ним. В Эриенн Флеминг была какая-то милая наивность. Это его ужасно интриговало. Он думал о том, как здорово будет учить ее премудростям и искусству любви.
Эриенн потянулась, чтобы подбросить в огонь полено, и заметила собаку, кравшуюся к салу, сложенному рядом, на столе. Прикрикнув на нее, она выпрямилась с палкой в руке и, когда пес отскочил к дыре в заборе, запустила этой палкой в него. При этом она наконец заметила высокого, изящно одетого наблюдателя, и от потрясения у нее перехватило дыхание. Эриенн смотрела на него, словно ошеломленная, обеспокоенная тем, что он застал ее за таким неблаговидным занятием и в неряшливом одеянии, тогда как сам он был таким франтом в ярко-синем сюртуке, серых панталонах и жилете. Словно через какую-то пелену до нее дошло, что ей следовало бы рассердиться на такое вторжение. Однако раньше, чем это побуждение приняло какую-то конкретную форму, незнакомец переступил через низкую изгородь и бросился к ней широкими и быстрыми шагами. Глаза девушки широко раскрылись от страха, а в груди начал медленно зарождаться крик. Хотя Эриенн понимала, что сейчас подвергнется грубому насилию, ее ноги словно занемели и приросли к тому месту, где она стояла.
И вот он перед ней. Но вместо того чтобы швырнуть ее на землю, он нагнулся в сторону и выхватил подол ее юбки из пылающего очага. Быстрыми ударами шляпы он сбил пламя, потом, приподняв тлеющую ткань, растер ее так, чтобы больше не поднималось ни дымка. Она посмотрела на него, он выпрямился и протянул ей для изучения горсть обугленной материи.
— Мне кажется, моя дорогая Эриенн, — начал он заботливо, а весь юмор его слов скрывался за неодобрительно нахмуренными бровями, — что вы либо склонны к самоуничтожению… либо вы как-то испытываете меня… могу ли я спасти вас. Я думаю, этот вопрос заслуживает дальнейшего изучения.
Когда его взгляд опустился, до Эриенн дошло, что гораздо больше его интересует ее довольно высоко открывшаяся под поднятой юбкой нога. Вырвав у него из рук свою юбку, она искоса посмотрела на своего спасителя и отошла от него на шаг. Потом снова недоуменно посмотрела на него. Он положил свою шляпу, снял сюртук и бросил его на доску. Очаг излучал сильное тепло, которое грозило перекинуться на одежду. Для человека, которому запретили появляться в этом доме, Кристофер Ситон был довольно раскован.
