Сама я бы просто не доехала. Я так устала, что проспала несколько часов, пока Виктор не разбудил меня у мотеля недалеко от Альбукерке. До маминого дома оставалось всего несколько часов. Мы зарегистрировались, и мой спутник отнес сумки в номер. Когда дверь закрылась, я прильнула к Виктору и пылко поцеловала.
- Ты даже не представляешь, как я хочу тебя. Но ты слишком устала, тебе необходимо отдохнуть. – Виктор высвободился из моих объятий. – Пойду поищу нам чего-нибудь на ужин. Закрой дверь, у меня есть ключ.
Я последовала за ним с видом обиженного ребенка. Но, несмотря вспыхнувшее желание, я знала, что Виктор прав. Приняв теплый душ, я натянула пижаму и почувствовала, что умираю от усталости. Заснула я, едва коснувшись головой подушки. Через несколько часов проснулась, укрытая одеялом. Виктор держал меня в объятьях. Я прижалась к нему, пытаясь сохранить в памяти эти мгновения.
- Я люблю тебя, – прошептала так тихо, что сама едва расслышала.
Когда засыпала, мне показалось, будто я слышу, как бьется металлическое сердце в пластиковой коробке в моем вещевом мешке, а Виктор шепчет: «Я тоже тебя люблю».
Утром я почувствовала себя намного лучше. Даже Виктор заметил, что у меня щеки порозовели. Мы провели в дороге еще несколько часов, прежде чем подъехали к большому дому терракотового цвета.
Несмотря на жару, маме всегда удавалось заставить растения цвести и плодоносить. Веранду заполняли горшки с помидорами, зеленым перцем и лавандой. Я повернулась к Виктору и сжала его руку.
- Не возражаешь, если я сама с ней поговорю?
Он сжал мою ладонь в ответ.
- Нет, только позови меня, когда закончишь.
Я нежно поцеловала его в губы и шагнула навстречу жаркому тусонскому солнцу. Подошла к двери и нажала на звонок. Внутри было тихо. Зря я не предупредила о своем приезде. Я сбежала из дома, и мама не обязана просто сидеть и ждать меня. Я развернулась, собираясь вернуться в машину, но тут услышала, как открывается тяжелая деревянная дверь. Я обернулась и оказалась лицом к лицу с матерью.
В ее каштановых волосах появилась седина. Я не знала, что сказать или сделать, и тут мама шагнула мне навстречу. Сначала я испугалась, что она ударит меня, потому что я оказалась эгоистичной дочерью, которая пропала больше пяти лет назад. Но вместо этого она крепко, по-матерински меня обняла и потащила в дом, где мы уселись на диване друг напротив друга. Молчание становилось невыносимым. Мама казалась испуганной, словно боялась, что я вот-вот исчезну.
