Джосандр повернулся в сторону сада. Там, на дорожке между двух рядов шиповника, стояла жена.
Журналист восхищенно посмотрел на Юлиоль, медленно стягивавшую с рук испачканные в земле перчатки. Даже такое простое движение получалось у нее исполненным невероятного изящества. И при том – ни капли кокетства или, тем более, жеманности. В свое время эта женственность и искренность сразили юного Джосандра наповал.
– Я так понимаю, об ужине ты уже и думать забыл? Или все-таки оценишь, над чем я полдня колдовала на кухне? И, кстати, – по лицу Юлиоль пробежала легкая тень. – С запусками Мишалки в космос… не надо так высоко. А лучше – вообще не надо. Давай побережемся, хорошо?
Джосандр с досады прикусил губу – как же это он умудрился забыть! Наверное, все потому, что он так обрадовался дочке… И, виновато взглянув на жену, кивнул. А та уже улыбалась.
– На какой из вопросов ты сейчас ответил «да», хотела бы я знать? На первый, второй или третий? А может, на все сразу?
– Папа, а знаешь, что мама приготовила? – Дочке явно наскучила роль безмолвного свидетеля, и она юлой завертелась на руках отца, стараясь поймать в поле зрения обоих родителей. – Ни за что не угадаешь! Спорим?
– Если твой папа на работе хоть раз дотянулся до коммуникатора, то ты уже проспорила, Мишалка. Я посылала сообщение. Ты его прочитал?
– Сообщение? – Джосандр порылся в памяти. – Что-то не припоминаю.
– А ты проверь. Вдруг поможет? – Юлиоль улыбнулась.
Журналист, аккуратно спустив дочь на дорожку, дотронулся до коммуникатора, пролистал журнал.
– И в самом деле. Вот оно.
– Можно, я догадаюсь? – Жена посмотрела на Джосандра, и он увидел в ее глазах искорки смеха на фоне затаенной грусти. – Ты нас снова задвинул в архив, до лучших времен?
– Не в архив, а…
– Любимый, ну какая разница? Не цепляйся к словам, журналист. Ты ведь знаешь, о чем я.
Джосандр вздохнул, опустил голову.
– Раньше ты нас хотя бы замечал, если мы тебе звонили. Не узнавал, правда, – на работе ты не помнил о нас, семья была лишней базой, – до слуха мужчины донесся короткий смешок, – но отвечал на звонки. А когда купил блоки восприятия… – Юлиоль замолчала на миг, а затем, отвернувшись от мужа, еле слышно прошептала: – Впрочем, не знаю даже, что хуже: когда ты нас в упор не замечаешь, даже столкнувшись нос к носу, или когда видишь и спрашиваешь: «Извините, мы знакомы?»
Джосандр смотрел в пол. Сейчас он чувствовал себя последним негодяем. Он знал: ему нет прощения за пренебрежение семьей. Но журналист знал и другое: завтра утром он сядет в «Летуна», сменит базы памяти, перенастроит блоки восприятия действительности и будет совершенно искренне считать, что все идет как надо.
