«Интересно, какой еще безумец решил посетить северные топи?»
Но попытка рассуждать во время Одержания Птицы тут же привела к отвратительному результату: крылатый друг, переломив волю хозяина, отвернул от опасных топей. Билли попытался восстановить контроль над ситуацией, но было поздно. Как только над слоем низких облаков появился силуэт Дневной Птицы, пернатый друг в панике стал снижаться. Дальнейшее противоборство в воздухе с перепуганным летуном могло привести лишь к гибели Птицы или, как минимум, страшной головной боли у Бетховена.
Послав в черепную коробку летуна категорический приказ привести Коня, Билли позволил Птице вытеснить Вторую Душу. Освобожденная, она устремилась прочь от топей. На этот раз тварь летела предельно низко, сторонясь хищных теней, мелькающих над облаками. Распахнутым ртом она хватала мелких насекомых и глотала их, даже не пережевывая.
Рыболов к тому времени окончательно выбился из сил и остановился в ожидании помощи. Он укрылся от возможного нападения дневных хищников под папоротником, поваленным невесть каким болотным гигантом. Зеленые лапы пустотелого гиганта заботливо укрыли человека и его ношу, словно в уютной пещерке, вскоре потонувшей в наползающем из-под лучей солнца теплом тумане. Билли уселся на тушу У-Ы, положив на колени сумпитан — на случай, если Ластоногий или, что еще хуже, анаконда, найдет убежище по запаху крокодильей крови. Ожидая прибытия Коня, счастливый и уставший рыболов принялся вырезать тонким краем зубила на хитиновых веках У-Ы свои символы. Зачем они нужны и кому — Люди Хвоща не знали, а если и знали когда-нибудь, то мудрость оказалась утерянной во тьме веков. Но сей обычай, наряду с целым ворохом других, унаследованных от предков, выполнялся неукоснительно. В каждом Колене болотного народа имелся свой собственный набор символов. Эти закорючки оберегались от чужого глаза и даже от соплеменников, как зеница ока.
Бетховен уже заканчивал выцарапывание последнего символа. От напряжения и внимания разинув рот, он не замечал, как тягучая слюна белесым слизняком свесилась с уголка нижней губы на мятый и грязный ворот халата. Тут окружающая его липкая трясина исторгла утробный звук, не характерный для здешних мест. Билли поспешно спрятал веки аллигатора в задний карман и вышел из импровизированной пещеры. Его утонченный дикарский слух легко вычленял в царящем вокруг хаосе звуков голоса живых тварей и шумы неодушевленной природы.
