Ахнув, Татьяна всплеснула руками и, бурно разрыдавшись, упала головой на руль, бормоча: «Значит, умер… значит, все-таки убила… Господи, что же теперь будет?!»
Как дочке прокурора, ей бы следовало лучше других знать, что за это бывает. Однако время для рассуждений было явно неподходящее. И, убедившись, что Танька не притворяется, я отвела луч фонаря от ее глупой физиономии:
— Да не вой ты! Нет никого… Понимаешь? Нет!
Она всхлипнула еще раз и только после этого подняла голову.
— Как нет? — В голосе новоявленной убийцы прозвучала робкая надежда на лучшее. — А ты… Может, ты его просто не заметила?..
— Он что, мальчик-с-пальчик, что ли? — возмутилась я. — Говорю нет, значит, нет!
В следующую секунду Танька вылетела из машины и помчалась на место своего преступления. Мы обшарили кусты еще раз. Вдвоем.
Потом, вопросительно посмотрев друг на друга, не сговариваясь, бросились к подъезду.
— Смотри, — ткнула я в табло лифта, — кабинка на вашем этаже!
И, очевидно заразившись глупостью от бывшей подружки, бегом бросилась к лестнице. Танька — за мной.
— Вилька… — пыхтела я на ходу, — занимался… восточными… единоборствами… он… мог… отпрыгнуть…
— Ага… ага… — сипела позади Танька.
Так, словно два бронепоезда, несущие трудовому народу благую весть о всеобщем равенстве, мы и влетели в почему-то приоткрытую дверь их квартиры.
— Вилька!
(У нас получилось «Филька».)
И снова тишина, как-то сразу показавшаяся мне загробной… Увы, на сей раз предчувствие меня не обмануло.
…Он лежал в двух шагах от нас, почти в дверях — со стороны гостиной, а не прихожей. Потому мы и не увидели его сразу.
Навзничь, широко раскинув ноги в знакомых мне серых брюках от его любимого костюма… И хотя с того места, где мы с Танькой окаменели, виднелись исключительно эти самые обрюченные ноги, и идиоту ясно, кто именно там лежит…
В этот момент я страстно позавидовала людям, способным в жуткие моменты своей жизни от этой самой жизни отключаться хотя бы временно, самым примитивным образом грохаясь в обморок. Во всяком случае, звук падения тела за моей спиной не оставлял сомнений, что подлая Татьяна опять предоставила мне возможность разбираться в этом кошмаре в одиночку.
И откуда у меня такие железные нервы? А ведь по виду не скажешь! Что бы на этот раз отключиться мне, в соответствии с мировой справедливостью? Так нет же! Ноги — и те не подогнулись. И даже, не спросясь, а главное, не считаясь с моим желанием, самостоятельно сделали два шага вперед… И лишь после этого, совершенно ни к месту, наконец, подкосились, и я уткнулась носом в ботинок трупа…
