Аманда достала из сумочки перьевую ручку, чью стоимость Рут даже боялась представить, и быстро написала несколько слов и цифр.
— Извините, но вдруг я не найду нужный дом?
Аманда удивленно вскинула брови.
— Наверняка найдешь! Он самый красивый и самый… мм… скромный из всех. Остальные, знаете ли, буквально кричат о том, какие богатеи в них живут. Дом Кевина по сравнению с ними — скромное пристанище последнего романтика. Бежевый домик с высоким крылечком, небольшим палисадником и старомодным почтовым ящиком, — с пренебрежением, покоробившим Рут, описала нужный дом незнакомка.
Рут сама не знала, почему ее так задели слова незнакомой женщины о еще более чужом мужчине и его доме. Видимо, потому, что Рут мечтала именно о таком домашнем очаге — уютном гнездышке, в котором можно укрыться от житейских бурь и глаз недоброжелателей. Даже интересно посмотреть на последнего романтика, невольно мелькнуло у нее в голове.
Не успела Рут дать свое согласие, как в ее руках уже были конверт и двадцать пять долларов.
— Кто вы такая? — в очередной раз повторил свой вопрос Кевин.
Сейчас он был не похож на того последнего романтика эпохи, о котором говорила Аманда. Его глаза сверкали подобно молниям, разрезавшим в грозу обрюзгшие тела тучных облаков. Желваки на скулах ходили взад-вперед, словно он готовился к нападению на лежащую на его диване беззащитную женщину.
— Я ведь уже сказала, что меня зовут Рут Эштрей. Не знаю, что тут произошло… — Она осмотрелась, вновь получив ощутимый укол совести и обжигающий щеки прилив стыда, и с трудом приподнялась на локтях. До двери было довольно далеко. Даже если она сейчас побежит, этот мужчина все равно успеет ее перехватить до того, как она коснется ручки.
— Где сейчас моя невеста? — с угрозой спросил Кевин, утесом нависнув над Рут.
— А я откуда знаю? Она ведь ваша невеста! Если бы у меня был жених, я бы не спрашивала у первых попавшихся женщин, куда он подевался.
Произнеся последнее слово и заметав, как Кевин побелел от злости, Рут поняла, какую глупость сморозила. Вдруг он сейчас накинется на нее с кулаками? Одна надежда на справедливое возмездие: вдруг кто-нибудь из соседей видел, как она пришла. Хотя о какой справедливости можно говорить, находясь на Мэдиссон-стрит? Таких, как она, здесь и за людей не считают.
Сколько раз Рут давали понять, что без денег и связей она и не стоит ни цента? На глаза навернулись слезы, едва Рут вспомнила, как обивала пороги после смерти матери. А сколько унижений она пережила в поисках работы? «Альбатрос» был уже шестым или седьмым баром, в котором Рут работала официанткой. И первым, чей хозяин не домогался работавших у него девушек.
