Юноша развернул письмо.
— Тридцать первое июля. — Он усмехнулся. — Да, они времени не теряли, не правда ли? Это тот самый день, когда мы узнали, что они требуют чтобы мы ушли! Ты, видимо, получил один из первых экземпляров этого шедевра.
Голос отца был спокоен.
— Прочти вслух, сын.
— Да, отец. «Часть второкурсников в этом университете вступила в организованные объединения с тем, чтобы сопротивляться законам и правилам учреждения по вопросу о способе проведения опроса студентов. Оказалось необходимым, наконец, предостеречь их от имени ректора, что такого рода поступки должны прекратиться. К сожалению, должен сообщить, что они опять повторились. И что ваш сын принимал участие в них. В начале изучения конических сечений была подана петиция о разрешении отклониться от обычного метода опроса по этому предмету; о том, чтобы вместо анализа геометрического чертежа и ответа по памяти как обычно, они могли просто прочесть анализ по книге и объяснить ход…».
Хорейс бросил письмо.
— Папа, это их мнение, и здесь только половина правды.
— Сын, я прошу тебя читать, не комментируя.
Лицо юноши вспыхнуло и рука задрожала, когда он продолжил.
— «Мнимая причина желаемого изменения заключалась не в продолжительности занятия, а в полной бесполезности (как утверждалось) обычного метода опроса на этих и других занятиях…».
Хорейс ударил по бумаге тыльной стороной ладони.
— Это подтверждает мои соображения. Они пишут только о половине того, что было на самом деле. Да, занятия были слишком длинными. Они слишком поздно внесли в расписание весь раздел изучения конических сечений в этом году… Позже, чем когда-либо в истории Йельского университета! Большинство из нас плохо чувствовали себя из-за перегрузки, недостатка сна, — ведь, в пять утра мы обязаны являться на молитву, папа, каждое утро, все лето, мы задыхались во время жарких дней, и…
— Читай письмо до конца, — перебил его отец.
— Все, отец? Здесь три страницы нелепостей!
— Перестань разговаривать со мной таким образом. Вторая страница содержит только копию вашего студенческого заявления. Тебе же надо знать, какое у меня впечатление от всего этого.
Хорейс глубоко вздохнул и быстро прочитал:
— «Преподавательский персонал считая себя более компетентным судьей методов опроса, решил не отступать от давно установленных принципов в этом вопросе. Однако, он заверил авторов заявления, что в длинных и трудных случаях анализа их просьба будет удовлетворена соответственно обычаю, что у нас не было намерения проводить слишком длинные и трудные занятия, и что если какой-нибудь студент не сможет, по уважительной причине, усвоить материал всего занятия, будет достаточно того, что он действительно усвоил…».
