Мелани покраснела под пристальным взглядом Александра. В нем читалось обвинение и вопрос, но она сделала вид, что не заметила его. Это Питсулис должен давать ей объяснения.
Она принялась рассматривать лежащие на столике журналы. Тем временем Рафаэль о чем-то разговаривал с Александром, и они углубились в дела. Вскоре они оставили девушек одних, а сами прошли в кабинет.
В комнате воцарилась угнетающая тишина.
Мелани из-под опущенных ресниц бросила взгляд на Дору и увидела, что та с плохо скрываемой враждебностью смотрит на нее.
— Вы давно знакомы с Александром? — наконец спросила Дора, растягивая слова.
— Около недели, — с неохотой ответила Мелани. — Мы познакомились через его брата.
Черная бровь изогнулась.
— Мне Александр что-то рассказывал. Бедный Димитриос, натерпелся он из-за вашей сестры.
— Почему вы уверены, что моя сестра в чем-то виновата? — с негодованием спросила она. Еще не хватало, чтобы эта дамочка оскорбляла ее сестру! — Вам никто не давал права судить о ней, вы посторонний человек.
— А вы своя, да? — ехидно бросила Дора и сделала вид, что читает статью в журнале.
Мелани поднялась как раз в тот момент, когда в комнату вернулись мужчины.
Она приготовилась уйти, но холодный голос Александра пригвоздил ее к месту:
— Снова убегаешь?
— Мне захотелось подышать свежим воздухом.
Не хватало еще, чтобы семейство Дибсонов стало свидетелями их ссоры!
— Тогда, я к тебе присоединюсь. Надеюсь, ты не возражаешь?
Разве она посмела бы? Мелани, стараясь казаться равнодушной, пожала плечами. Александр крепко сжал челюсти, и его губы превратились в тонкую линию.
— Нам есть что обсудить, — холодно заметил он, давая понять остальным, что они будут лишними. Он смотрел только на нее, и от его взгляда по спине пробежали мурашки. Приближалась буря.
Внутреннее чутье подсказывало, что Александр не просто раздражен, он взбешен. Не говоря ни слова, он прошел мимо нее и вышел в сад. Грек не сомневался, она последует за ним.
Мелани обнаружила его в беседке. Он стоял к ней спиной, его пальцы вцепились в спинку роскошного диванчика, сделанного из кедра и покрытого легким ковриком для удобства.
Обхватив себя руками, она встала рядом с косяком, обвитого вьюном с большими белыми и желтыми цветами.
— Какая замечательная малышка, настоящая прелесть, — не своим голосом сказал Александр, подражая Рафаэлю. — И зачем ты только упомянул за ужином, что у меня есть невеста? Как это, черт побери, понимать?
Он резко обернулся. Глаза его горели, желваки дергались, а руки были сжаты в кулаки.
