Упадхуа, наш новый учитель, был недоволен. «Будешь у меня знать, как правильно поются мантры», — кряхтел он, выкручивая мне уши. Из-за опоздания он заставил меня пропеть текст еще раз. Састри хитро подмигнул Ганешу. С Удупой было легче — он никогда не наказывал.
Наконец утренняя молитва перед огнем завершилась, на землю постелили банановые листья, и мы бросились рассаживаться к завтраку.
Ямуна подала рис, политый сверху ложкой кокосового масла и еще положила маринованный манго. Мы шумно зачавкали.
Когда мы оказались одни, Ямуна спросила:
— Почему ты так опоздал, Нани? Ты же знал, что Упадхуа будет ругаться.
Я рассказал ей о том, что произошло возле дома Годавараммы.
— Если тебя еще кто спросит, говори, у меня малярия.
Она зарылась лицом в сари и заплакала.
В ту ночь Састри, Ганеш и я легли на веранде, а Ямуна — в доме. Мне сделалось страшно — ведь теперь рядом в темноте не было Удупы. Я сказал, что хочу в дом, к Ямуне, но Састри стал дразнить меня девчонкой. Я не мог заснуть и все время думал о маме. Састри лежал рядом. Вдруг он придвинулся ближе, его рука скользнула мне в дхоти[2], потом в набедренную повязку и между ног. Он стал гладить меня там и засопел у меня над ухом. Я испугался, оттолкнул его, вскочил. Он попытался уложить меня, успокоить, но я убежал к Ямуне. Я не смел рассказать ей о случившемся. Я просто сказал, что мне стало страшно, и она обняла меня и накрыла своим сари, как мама.
Прошло немного времени, и мне показалось, будто вокруг дома кто-то бродит. Я прижался к Ямуне, по спине у меня пробежал мороз; только демон мог вот так кружить вокруг дома, неслышно пятясь в кромешной тьме. Потом два раза хлопнула задняя дверь. Неужели там он, чьи стопы повернуты назад? В сахарном тростнике завыл шакал. Зашуршали листья манго. Осторожно разомкнув мои руки, Ямуна встала. Я тоже вскочил. «Спи, — шепнула она. — Если там демон, я брошу в окно метлу. Это их отпугивает». Я зажмурился, закрыл лицо руками, принялся повторять про себя имена богов и услышал, как Ямуна смело приказывает демону исчезнуть.
На следующее утро мне было страшно идти одному за цветами чампака и я неохотно согласился, чтобы Састри пошел со мной. По дороге он не дразнил меня, как обычно, спросил только, что демон ответил Ямуне. Это очень важно, сказал он, и, если демон ответил ей то, что он, Састри, как раз думает, мы все отправимся по домам.
— Ты ведь хочешь домой? — спросил он, ковыряя на лице прыщи и глядя на меня своими косящими глазами.
