Чтобы скрыть свое смятение, она с ходу перешла в наступление.
— Я не слышала, как вы вошли в дом. Вы случайно не служили в спецподразделении?
Кормак криво улыбнулся.
— Я ведь постучал. Что касается спецподразделения. А вы сами, случайно, не оттуда? — Должно быть, Милла выглядела озадаченной, потому что он добавил: — Не хотите взглянуть на себя в зеркало?
Она посмотрела на свои руки и жилет.
— Я что, измазалась углем?
— Похоже, да. — Кормак подошел ближе и указал на сумку в руке. — Я привез ваши вещи, а в машине лежит альбом для рисования, который вы использовали в студии Калькаррон‑Хаус. Я не знал, понадобится он вам или нет…
Милла почувствовала легкую тревогу, вспомнив, что ее последний набросок в этом альбоме изображал…
— Вы заглядывали в него?
— Он лежал открытым. Я увидел пару грустных глаз.
Это был лишь незаконченный набросок, и Милле оставалось надеяться, что Кормак не узнает в нем себя.
Она отступила назад.
— Вы правы насчет грустных глаз. Я рада, что вернулась к пейзажам. — Милла улыбнулась, стараясь говорить беззаботным тоном. — Несмотря на это, я хотела бы, если возможно, сохранить этот альбом на память… Пойду умоюсь.
В ванной Милла посмотрела на свое отражение и рассмеялась. Она так перемазалась углем, что и в самом деле напоминала замаскировавшегося морского пехотинца в ходе секретной операции. В крошечной раковине отмыть такое не получится. Милла быстро приняла душ, надела чистые джинсы и блузку. Расчесав волосы, она попыталась собрать их в пучок. Руки не слушались. Перед глазами стояло лицо Кормака. Милла сделала глубокий вдох и заставила свои пальцы скрепить волосы заколкой.
Сегодня Кормак казался дружелюбнее, чем раньше, менее отстраненным. Он даже немного раскрылся перед ней. Но это ничего не значило, за исключением того, что, возможно, они теперь стали друзьями.
Милла заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из заколки, и залепила порез на руке новым пластырем. Всего лишь небольшое повреждение — Кормак, должно быть, видел раны намного тяжелее. Она снова задалась вопросом, какая трагедия могла настолько изменить его, что об этом даже судачат местные жители. Сэм сказал, что его брат был в Афганистане… «Впрочем, это не мое дело, — сказала себе Милла. — Надо пойти поблагодарить Кормака за то, что он привез мои вещи».
Она нашла его в студии, разглядывающим разбросанные по полу эскизы. Едва Милла вошла, Кормак поднял глаза, и на секунду она снова увидела, что в его взгляде мелькнула тоска.
