— Оставьте трость. В любом случае, от нее здесь не будет никакой пользы. Держитесь за меня!
Он заметил неуверенность, промелькнувшую во взгляде Миллы, когда она взяла его под руку, и, опасаясь, что его предложение будет неверно истолковано, преувеличенно беззаботным тоном спросил:
— Куда мы идем?
Милла указала на место неподалеку.
— Вон к тому большому валуну.
— Отлично!
Кормак осторожно провел ее сквозь заросли вереска. Там, где из‑за камней под ногами Милле было трудно идти, он нес ее на руках, чувствуя, как между его лопаток струится пот — не из‑за прилагаемых усилий, а из‑за того, что она так близко.
Прижав ладонь к валуну, на который присела, Милла задумалась. Сегодня, когда она и Кормак поднимались сюда, на вершину горы, на лице Кормака наконец засияла та же озорная улыбка, что и на старом фото с его другом. Кормак шутил, дурачился, делая вид, что теряет равновесие, и Милла от души смеялась вместе с ним. То, что они могли повеселиться вместе, стало для нее откровением, но одновременно и испугало ее. В любую минуту все могло выйти из‑под контроля. Фантазировать о поцелуе было достаточно безобидно, но нельзя было в реальности позволить себе полюбить Кормака, чтобы снова не страдать из‑за разбитого сердца. Сейчас больше, чем когда‑либо, нужно с головой уйти в работу, забыв про все остальное.
Милла решила, что начнет с того, что напишет любимое место Кормака. Он прав — от вида на озеро и горы захватывает дух. Едва Милла увидела этот скалистый хребет из гранита, она почувствовала прилив вдохновения.
Расстегнув молнию на сумке, Милла вытащила свой альбом.
— Я постараюсь сделать наброски быстро. Мне нравится это место. Думаю, вам приятно это слышать.
Кормак сел, прислонившись спиной к валуну.
— Именно это я скажу Рози, когда буду ей объяснять, почему ее танцпол еще не смонтирован.
Он откинул голову назад и закрыл глаза.
Милла пристально посмотрела на его лицо и открыла альбом.
— Рози простит вас, когда вы подарите ей на свадьбу картину с изображением Калькаррон‑Хаус.
Милла водила карандашом по бумаге, выделяя контуры, закрашивая тени, легкими быстрыми движениями прорисовывая траву. Она мысленно смешивала краски и делала заметки о том, какие оттенки следует использовать в картине: серые, лиловые, ярко‑желтые, переходящие в бледно‑золотой, насыщенные зеленые и темно‑коричневые. Милла работала быстро, понимая, что терпение Кормака может в любой момент иссякнуть.
Кормак исподтишка наблюдал за Миллой. Он знал, что ей нелегко было взобраться на вершину горы, и восхищался силой ее духа. Милла, казалось, целиком была поглощена рисованием. Наверное, в этот момент она была счастлива.
