И надъ каждымъ изъ этихъ пустяшныхъ дѣлъ онъ задумывался, на всякую промышленность онъ тратилъ пропасть ума, изобрѣтательности, ловкости, почти генія. Безошибочно можно сказать, что вся мозговая дѣятельность жителей описываемаго округа, весь прогрессъ мысли, все развитіе умственности шло именно въ этомъ направленіи. Выдумать грошовую промышленность, расширить количество грошовыхъ промышленностей — въ этомъ и состояло все умственное развитіе, добытое послѣ освобожденія изъ крѣпостного состоянія. Подобному направленію, впрочемъ, можетъ быть, въ значительной степени помогла старинная, обще-русская, прославленная, но на самомъ дѣлѣ гнусная «смекалка», которая учитъ человѣка «на обухѣ рожь молотить» и приспособляться къ самымъ отвратительнымъ гадостямъ.
Такъ они шли, думая каждый о своемъ дѣлѣ, шли въ первое время молча, шли, обмѣниваясь безсознательными фразами. Путь былъ до Шипикина далекій, почти на цѣлую половину дня, и свободнаго времени для разговора такъ же, какъ и для молчанія, оставалось бездна. Гаврило смотрѣлъ подъ ноги, да такъ и шелъ, не поднимая головы, наклоненной книзу свинцовою думой, Болотовъ, напротивъ, ѣздилъ глазами по сторонамъ, ни минуты не останавливая ихъ на какомъ-нибудь предметѣ, что, можетъ быть, зависѣло оттого, что онъ все продолжалъ распредѣлять части бычка, количество которыхъ разрослось до невѣроятнаго множества.
— Да, тутъ, братъ, бываетъ такъ, что и идти незачѣмъ — продолжалъ вслухъ свои размышленія Болотовъ, говоря все о томъ же бычкѣ, хотя упоминать именно о немъ все какъ-то стыдился. — Со стороны, оно, конешно дѣло, выходитъ просто. Между же прочимъ, онъ тебя огрѣетъ. Ты походи около него, да обнюхай, да сообрази, съ какой стороны подойти къ нему… Ежели же ты подойдешь не съ той стороны, да сунешься безъ всякаго соображенія, никакого толку не получишь. Развѣ какую ни на есть сущную бездѣлицу!
— Бездѣлицу, ужь это какъ есть! — сказалъ Гаврило тревожно.
— Про то и я говорю. Хлопотъ, хоть бы по горло, а интересу мало. И обидно, даже очень обидно!
— Вѣрно. Ужь если интересу мало, такъ какъ же не обидно? — отъ всей души согласился Гаврило.
— Ходишь-ходишь иной разъ, языкъ высунешь, голова кругомъ пойдетъ, да вдругъ возьметъ тебя зло, да такъ разгоришься, что плюнулъ бы на все и больше ничего. А почему? Интересу мало. Такъ и теперь: не очень-то одолжилъ ты меня! Иди вотъ, бѣги, верти хвостомъ, а интересу получишь бездѣлицу.
— Иной разъ ничего не получишь отъ него — это вѣрно! — взволнованно проговорилъ Гаврило и не могъ скрыть ненависти. — А сладко говоритъ! Ужь мелетъ-мелетъ тебѣ, думаешь: ну, слава Богу, дастъ, а глядишь — онъ тебя эдакъ ласково беретъ за плечо, да и пихаетъ въ дверь. Здоровъ точить лясы, чистый Іуда!
