— Подарок? — сказал Рышард. — Вы принесли мне подарок, прелестница?
— Нет, это мой альбом! — воскликнула она. — Моя самая дорогая вещь, ну, если не считать… — Она запнулась в замешательстве. Список ее самых дорогих вещей был довольно длинным.
— И все же вы хотите показать мне свою самую дорогую вещь. А это значит, что я вам нравлюсь. Что же это?
— Альбом с автографами! — ликующе выкрикнула она. — И то, что я вам его показываю, вовсе ничего не значит. Я его показываю всем, кого знаю и с кем знакомлюсь, даже если они мне совсем не нравятся.
— Ну и ну! — сказал Рышард в притворном испуге.
— Загляните. Там стихи, которые посвятили мне разные люди. У каждой юной леди есть такой альбом.
Рышард пролистал несколько голубых, оранжевых, серых, розовых, желтых и бирюзовых страниц.
— «Дитя мое, будь умницей всегда!» Кто это написал?
— Папа.
— И вы с этим согласны?
— Мистер Карул, вы задаете ужасно глупые вопросы!
— Ричард. А это?
— Что?
И он с удовольствием прочитал, щеголяя смешным польским акцентом:
— «Пусть от жизненных бурь / Укрывает тебя / Молодой человек / Словно зонт от дождя». — Если бы только Марына его сейчас видела! — Кто автор?
— Эбигейл, моя лучшая подруга. Мы вместе учились в Академии мисс Огилви, и она всего на год старше, но сейчас уже замужем.
— Это означает, что вы ей завидуете?
— Может, завидую, а может, и нет. Это очень интимный вопрос!
— У нас с вами все может быть гораздо интимнее…
— Мистер Крил, прекратите сейчас же! И напишите что-нибудь в альбом. Вы же сказали, что вы писатель. Если напишете туда что-нибудь, то я никогда вас не забуду.
— Написать что-нибудь на память? И вы не запомните меня навсегда, если я поеду вместе с вами в Филадельфию?
— Вы поедете в Филадельфию?
— Ну да, чтобы посмотреть Выставку столетия. Вы же сказали, что я должен ее увидеть…
— Да, но я…
— А вы будете моим гидом. — Он привлек ее к себе. А что? Завтра они прибудут в Нью-Йорк. — Я прижимаю вас к сердцу. Не говорите, что мы должны расстаться. Или я найду… — Но она убежала. Прощайте, мисс из Филадельфии!
Сузившаяся океанская гладь, острова, буксир, затем сам остров, Манхэттен, знойный ветер, над головой закружились чайки, бакланы и соколы, когда «Германик» начал подниматься вверх по реке, наконец содрогнулся и глухо ударился о пирс «Белой звезды» на Двадцать третьей улице. Справа от них находилась безжалостная contra naturam[34] современного города, где все отношения строились по принципу «покупатель — продавец». Преуспевающий город, куда стремились эмигрировать люди. Любой ценой, невзирая на унижения.
