Пост обреченных | страница 4



В штабе батальона начальник штаба играл в бридж с врачом, начальником связи и помощником командира.

Дэвисон козырнул.

– Здравствуйте, Дэвисон! Жарко? Хотите чаю?

– Очень вам благодарен, сэр, Фрейзер сказал, что…

– Не беспокойтесь. – Начальник штаба порылся в бумагах. – Есть приказ по корпусу, что в каждом батальоне на всякий случай должен быть второй младший офицер, знающий связь.

При этих словах начальник связи поморщился.

– Полковник приказал послать вас на учебу. Вы не были в отпуске с рождества, верно?

– Не был, сэр.

– Вот вам предписание. Возьмите с собой денщика и явитесь к Джонсону – вы его знаете, он там, у коновязи. Он устроит вас на ночлег, а утром отправит по назначению. Вы должны явиться в Корпусную школу связи завтра к вечеру.

– Слушаюсь, сэр.

– Ну, вот так. Счастливо.

– Счастливо, сэр.

– А когда вернетесь, чтобы мне с вами не возиться, У меня и так работы по горло! – крикнул врач ему вслед. Дэвисон обернулся и в бледном свете свечи увидел их веселые лица, раскиданные на газете карты, недопитые кружки с чаем.

– Ну уж нет, черта с два!

II

Когда они поднялись на вершину холма, Дэвисон послал денщика вперед с чемоданом на санитарной двуколке. До головной железнодорожной станции было недалеко, а времени у него хоть отбавляй. Ему хотелось позволить себе небольшую роскошь: побыть несколько минут одному. За выжженной равниной, где уже столько лет шли бои, тянулась гряда лесистых холмов, которую французы в четырнадцатом году отбили у немцев – французские могилы попадались здесь на каждом шагу. Дэвисон остановился на холме и огляделся. В этот ясный летний день он мог окинуть взглядом позиции англичан не менее чем на пятнадцать миль. «Ничья земля», опутанная черной каймой проволочных заграждений, словно гигантская безобразная змея, извиваясь, ползла через всю равнину. Дэвисон видел запутанные белые линии окопов, разрушенные деревни, похожие на поломанные игрушки, темные полосы дорог, проведенные будто по линейке, и черные кучи шлака; высоко в небе висели немецкие аэростаты, а над одной из шахт, где не прекращалась работа, медленно таял легкий дымок. Справа, на очень большой высоте, линию фронта пересекал самолет, окруженный крохотными кустиками шрапнели. Дэвисон видел вспышки тяжелых орудий, а затем, довольно долгое время спустя, доносился низкий, раскатистый гул, после чего в тылу у немцев поднималось черное облако дыма. Как странно! По одну сторону «змеи» были Англия и Франция, по другую – Германия. Эта равнина, казавшаяся пустынной, кишела людьми. Это мирное небо висело над землей, где не на жизнь, а на смерть сражались народы. Ясное солнышко запекало кровь на телах только что убитых людей, сушило глотки раненых, заставляло метаться в жару больных, которых поразила новая таинственная болезнь, вгоняло солдат в пот и вынуждало их, изнывающих в зловонных известковых окопах, проклинать все на свете…