Бренда Макдауэлл вошла в комнату дочери. Мать, пожалуй, была единственной, кого Джери любила, и сейчас она с грустью заметила эти круги под глазами, дрожащие пальцы — мать снова пьет. И снова думает, что этого никто не видит. Вот дура… Ее затрясло.
— Посмотри на себя! — крикнула Джери.
— Да что ты, мой птенчик…
Язык матери заплетался, она уже плохо соображала.
— Снова этот подонок? Опять наорал на тебя?
— Не говори так про Алекса… Он…
— Знать ничего не желаю, — отрезала Джери, — пошел он…
— Молчи! — Бренда протрезвела в мгновение ока. — Не груби мне и Алексу, ты живешь в его доме.
— Он мне не отец.
— Он сделал для тебя куда больше, чем твой папаша… И если бы ты не была такой неблагодарной…
— Потрясающе! — фыркнула Джери.
— И завистливой… Да, Джеральдина. Послушай меня. Я ведь знаю про вас с Тревисом. Если ты что-нибудь замышляешь…
Джери замерла на месте. Трезвая или пьяная, мать ее видела насквозь. Надо быть настороже… а не то все сорвется. Она слишком долго готовилась… не для того, чтобы влипнуть сейчас. Потом-то уже влипнут все. А пока…
— Джери, послушай меня…
— Да тебе померещилось, мама… Ну что ты! — Джери постаралась придать своему голосу самое ангельское звучание, на какое только была способна.
— Я знаю тебя, — грустно сказала ей Бренда, — и знаю, что ты никогда не умела вовремя остановиться.
— О чем ты?
— Родная моя, речь идет о твоей жизни.
— Конечно, о чем же еще? Не читай мне нотаций, мамуля. Сама знаю, что я безответственная и безалаберная.
— Подожди…
— Мама, мне далеко до твоей любимицы Элис. Можешь не напоминать.
Бренда задумчиво смотрела на дочь. Роскошные волосы, отливающие всеми оттенками золотисто-каштанового и рыжего, веснушки, которые нисколько не портили это пикантное и очень чувственное личико, красивое несколько кошачьей красотой, глаза темно-карие, а фигура… Джери напоминала ей вкуснейшую шоколадку своими загорелыми плечами и ногами… если бы только не злобный взгляд… Знала бы она, как это ее портит.
— Элис тебя очень любит, ты ей как сестра.
— Перестань, мама. Эта дурочка…
— Она, вероятно, и правда дурочка, иначе заметила бы твою зависть и злобу.
— Завидовать ей?! Ты смеешься.
— Нет, я не смеюсь. Она любит тебя. А ты, Джери, не стоишь любви. Ни ее… ни моей.
Мать хотела было уже выйти из комнаты, но Джери схватила ее за руку.
— Ты опять напилась и сама не знаешь, что говоришь.
— Отпусти меня, Джери.
— Пожалуйста… — Джери разжала пальцы. — Иди жалуйся своему…
Мать со всего размаха ударила ее по щеке.
