— Линетт! Ты счастлива?
Она посмотрела ему в глаза, зная, что в мягком свете лампы на столе ее восхитительная кожа и золотистые локоны казались еще красивее.
— Очень, очень счастлива, — ответила она, — а ты?
Он протянул руку, и она подала ему свою, с ярко-красными ногтями.
— Я счастливей, чем когда-либо мог себе представить, и, думаю, ты знаешь почему.
— Да?
Вопрос был излишним. Он сжал ее ладонь:
— Я люблю тебя, Линетт. Ты уже знаешь об этом. Ты выйдешь за меня замуж?
Какое-то мгновение она молчала, ощущая радость и волнение от происходящего. Пальцы Иэна крепко сжимали ей мягкую ладонь; Линетт опустила глаза, зная, однако, что он пожирает взглядом ее приоткрытые губы.
— Линетт! — Его голос был хриплым от нетерпения.
— Дорогой, ты же знаешь, что я согласна, — прошептала она, но он услышал, и знал, что ждал именно этого ответа.
Он поднес ее пальцы к своим губам. Они были обручены.
На Принсесс-стрит ярко светило солнце. Линетт вышла из магазина и медленно зашагала по улице — кто-то однажды назвал эту улицу самой красивой в мире. Линетт была рада, что ее узнала продавщица, чувствовала, что сегодня для нее это счастливое место.
Замок, суровый и мрачный, как и вся история Шотландии, возвышался над садами. Черная скала, на которой он покоился, была вся изрезана расщелинами и поросла мхом.
Внизу располагались аккуратно подстриженные газоны, игрушечные эстрады и клумбы, которые являли резкий контраст с унылыми стенами.
На другой стороне улицы витрины магазинов пестрели тартанами и твидовыми жакетами.
Линетт чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Ей понравилась поездка на север страны с Иэном и Беатрис. Ей понравилась большая роскошная машина, мягкие меховые коврики, укутывающие колени, внимание, которое им оказывали во время каждой остановки, обеды, заранее заказанные расторопными секретарями Беатрис, большие, утопающие в цветах комнаты отелей. Все это было такое удобное, и главное — никаких вопросов о том, хватит ли денег оплатить счет.
Линетт хорошо помнила гостиницы, где они с матерью останавливались много лет назад, споры из-за каждого пенни, бывшие неотъемлемой частью их путешествий. Споры о якобы не оказанных услугах, когда они получали счет, вечная экономия на всех мелочах, о которых приходилось постоянно помнить — один завтрак на двоих, о кофе не может быть и речи. Мать настаивала на том, чтобы не включать отопление в ее комнате, как бы холодно там ни было, потому что это лишний шиллинг.
