Дэвид. Ее месячные. Тяжелый разговор с Брайаном.
Она действительно хотела все ему рассказать. Как Дэвид на нее накинулся. Дэвид, а не какой-то незнакомец. И почти начала, когда заметила, как побледнело от ярости лицо Брайана… Господи, подумала она, а что если часть этого гнева обратится на нее?! Да если Брайан узнает всю правду, он впадет в неистовство. Тогда он будет знать, почему все эти годы она не могла забеременеть. То есть поймет, что она врала ему! И она передумала…
Но что это? Половина кровати, где должен был спать Брайан, совсем холодная. Значит, он встал уже давно. Ей смутно помнилось, как он уложил ее спать, заботливо подоткнув одеяло. Где же он сейчас?
— Брайан! — позвала она.
Ответа не было.
Она схватила его подушку, прижала к себе. В голову ей пришла леденящая душу мысль. Если Брайан когда-нибудь уйдет от нее, тогда каждое утро ей суждено просыпаться, как сейчас. Совершенно одной.
«Но он не собирается от меня уходить, — напомнила она себе. — Просто, наверное, куда-то вышел ненадолго. Погулять. Или пробежаться трусцой. Или купить что-нибудь в магазине, пока я спала. Ему не хотелось меня тревожить, понимая, что мне не повредит поспать подольше».
Боже, как же она могла забыть. Ведь в это время он всегда выходит из дома за утренней газетой, потом заходит к «Леви» за горячим бубликом. Она слишком редко бывает дома по утрам в часы, когда муж завершает свой моцион. Будь это чаще, она бы ни за что не забыла, куда ходит Брайан.
Рэйчел заставила себя подняться с кровати, хотя все тело одеревенело, и она чувствовала себя совершенно разбитой. К тому же заболел низ живота. Спазмы — да еще такие сильные, как редко бывало.
Она тут же нырнула в ванную и нашла в аптечке тампон. Коробка оказалась почти пустой — в ней оставалось всего две штуки. Рэйчел специально не покупала новой коробки, надеясь, что, может быть, она ей в ближайшее время больше не понадобится.
«Ну и дура же я была, — пронеслось у нее в голове. — Разве я когда-нибудь забеременею? Надо было рассказать Брайану все как есть. Он имеет на это право. Право на то, чтобы знать всю правду.
Ею снова овладело отчаяние, глухое, беспросветное. Но на этот раз она приказала себе не поддаваться ему: хватит! «У тебя есть любимая работа. Есть другие люди. Ты обязана думать о них, а не только о себе».
Рэйчел умылась холодной водой, вернулась в спальню и надела свою обычную рабочую одежду: джинсы и свободный свитер. Двигалась она, правда, еще не вполне уверенно — ее по-прежнему пошатывало.
