Рэйчел вспомнила день открытия своего отделения при женском центре здоровья «Истсайд». Стены с еще не совсем высохшей веселой желтой краской (раньше в этих стенах лет шестьдесят помещался магазин скобяных изделий), виниловые плитки пола, блестящие от воска. Приемная с видавшими виды кушетками (их приобрели по случаю, и вата под обивкой кое-где сбилась), вьющиеся растения в горшочках и корзины, полные ярких пластиковых игрушек. И… за весь день ни одного клиента, ни одного посетителя — безлюдно, как на станции подземки в три часа ночи.
И тут у Кэй родилась идея — кофе! В окне повесили большое объявление, где по-испански и по-английски было написано: «БЕСПЛАТНЫЕ КОФЕ И ПОНЧИКИ». В тот же день к ним явились три женщины — робкие негритянки с потупленными глазами и неуверенными улыбками, — и каждая прижимала к бедру по пухлому младенцу. К концу недели в приемной яблоку негде было упасть.
Прошло полтора года, и работа у них наладилась. Гордые и упрямые женщины постепенно начали ей доверять. Она принимала у них роды, выслушивала их истории и помогала по мере возможности решать их проблемы. Конечно же, ей хотелось проводить больше времени с Брайаном, но ее пациенты на самом деле в ней нуждались. В известном смысле это были ее дети.
Размышления Рэйчел прервал звук открывающейся двери.
— Так ты здесь? — спросила Нэнси Кандински. — Я уже ухожу. И ты, я знаю, тоже. Мне кажется, тебе надо все-таки взглянуть на одну из наших пациенток. Тем более что она об этом очень просит. Лила Родригес. Она… но ты сама все увидишь.
Рэйчел вздохнула. Начало восьмого. И уже так хочется домой. Ощутить ласковое тепло рук Брайана. Правда, она ничего не станет ему говорить о своих подозрениях. Точнее, о надеждах. Еще не время. Только после того, как не останется никаких сомнений. И ей, и Брайану чересчур часто приходилось разочаровываться. Нет, ей просто хочется поскорее вернуться домой и увидеть его!
Но тут она вспомнила. Как раз сегодня вечером Брайан выступает перед ветеранами. Он буквально завален приглашениями читать лекции, выступать на телевидении и радио — и все это после выхода в свет его книги. Значит, дома он будет в любом случае поздно. Уже третий раз на этой неделе она ляжет в постель одна, и рядом не будет его длинного теплого тела, к которому так приятно прижаться.
«Ну зачем, — спрашивала она себя, — нужны ему все эти выступления, поздние приходы домой? Может, он просто устал ждать? Меня, нашего ребенка… И если я не дам ему того, что он ждет, то не станет ли он искать кого-то другого…»
