— О, Макс, — проговорила она, — я понимаю, что у вас на душе. Я тоже немного не в себе. Такой необычный день. Но давайте постараемся, чтобы он не стал чересчур необычным…
У Макса внутри что-то неприятно сжалось.
«Наверняка она думает: «Ну вот, еще один из этих женатиков — поехал в командировку и попутно ищет легких развлечений на стороне». О Господи!..»
Если бы все было так просто. Но разве он хотел этого, а не большего… гораздо большего? Не столь уж много в конце концов. Роза — вот кого он хотел. Так просто. И так недосягаемо сложно…
Чтобы можно было, протянув ночью руку, почувствовать ее рядом. Видеть ее за завтраком — не только сегодня, но и завтра. Видеть каждый Божий день.
Он представил себе Розу в ее стареньком махровом халате, волосы растрепаны после сна… вот она пьет кофе из кружки, на дубовом кухонном столе валяются крошки от тостов.
Тут ему вспомнился отец на Эджморском пляже — в мешковатых синих купальных плавках он напоминал вареную картошку. При этом он еще пялился на хорошеньких девочек, дефилировавших мимо них в своих бикини. Мать притворялась, что ревнует и колотила его пластмассовым флаконом с жидкостью для загара.
«Нет большего дурака, чем старый дурак», — дразнила она мужа в шутку, как будто сама мысль о старом Норме Гриффине в его мешковатых плавках в обществе одной из этих девиц была такой уж смешной.
«Да, нет большего дурака, чем старый дурак. Так мама и сказала бы сейчас про него самого. Знай она, как я хочу Розу, она бы попросту рассмеялась. И была бы права», — решил Макс.
Теперь он уже не был пай-мальчиком, гордостью семейства Гриффинов, гарвардским стипендиатом, способным юристом — славой адвокатской корпорации, сумевшим стать старшим партнером в фирме за каких-то десять лет. Теперь он всего лишь Макс Гриффин, мужчина средних лет, балдеющий, как когда-то его отец, при виде красивой девочки и пялящий на нее глаза. Одним словом, старый дурак!
Чтобы спасти свою гордость, он как можно безразличнее произнес:
— Не беспокойтесь… — при этом его рука оставалась лежать у нее на плече, словно он попросту забыл об этом пустяке. — Вы, конечно, чертовски красивая молодая женщина, но вы слишком мне нравитесь, чтобы я решился испортить наши отношения.
Он увидел, какое облегчение почувствовала Роза при этих словах. Она засмеялась и, откинув голову, проговорила:
— О, Макс! До чего же я тебя люблю.
Господи Иисусе… как он мечтал услышать от нее именно это! Тысячу раз он представлял себе, как она признается ему, что любит его. Но разве такого признания он ждал? Небрежного, словно речь шла о любимом платье или каком-нибудь деликатесе.
