— Смените-ка пластинку. Прямо наводите ясность — и все.
— Когда я ушел, она играла в какую-то идиотскую игру, а вокруг нее горели какие-то плошки. Там я ее и оставил, а в шесть у нас назначена встреча в «Вороном коне», и я перенесу ее назад. Потерпи немножко — скоро ты ее увидишь.
— Хорошо. А кто-нибудь из вас может вызволить меня отсюда?
— Я могу. Собственно говоря, мог бы и сейчас.
— Ну так за чем же дело стало?
— А за тем, что я люблю работать по порядку, а не как придется, мой милый. Ты художник или, по крайней мере, называешься художником, стало быть, должен меня понять. Я ведь тоже в своем роде художник. Коль скоро я берусь вызволить тебя отсюда, я хочу иметь в руках четкий план и держать в голове четыре, а то и пять ближайших ходов. А Мальгрим, хоть он и ловкий малый, как раз на этом спотыкается. Удачный и быстрый ход или два, вот как нынче утром, — на это он мастер, но он импровизатор, и ничего больше, а на импровизации далеко не уедешь. Я люблю составить план, где все предусмотрено заранее.
— И какой же у вас план?
— А уж это не твоя забота, мой милый.
— Помилосердствуйте! — вскричал Сэм. — Как же не моя? Да я здесь влип хуже некуда.
— Но ведь ты герой, храбрец, верно?
— Нет, не верно, — сказал Сэм. — Будь я герой, я бы не служил у Уоллеби, Диммока, Пейли и Тукса. Между прочим, Диммок здесь.
— Знаю… хи-хи-хи! Диммок входит в план.
— Что же это все-таки за план?
— Я его еще дорабатываю. До скорого, мой мальчик.
И волшебник исчез. Из темного угла донеслось последнее замирающее «хи-хи-хи».
Хоть Сэм и поворчал немного, настроение у него заметно исправилось. Он медленно набил свою трубку, о которой не вспоминал целое утро. Но тут обнаружилось, что у него нет спичек. Сперва он решил было подняться по лестнице, постучать в дверь и попросить кремень и трут, потом сообразил, что это покажется странным. Он попробовал с нежностью и умилением думать о Мелисенте, но убедился, что не в состоянии даже отдаленно припомнить, какова она с виду. Вместо Мелисенты ему отчетливо представлялась дрянная скульпторша по имени Мойа Фезерингерст, которую он уже много лет терпеть не мог.
Глава девятая
СНОВА В «ВОРОНОМ КОНЕ»
В баре «Вороной конь» было очень тихо, и толстяк, взяв обычную смесь легкого пива с горьким, сказал об этом буфетчице. Не получив ответа, он повторил:
— Все тихо-спокойно, говорю.
— А я ничего не говорю. — Буфетчица зажмурилась и плотно сжала губы.
— Это почему же?
— После того, что случилось нынче утром, не могу. — Она открыла глаза и опасливо поглядела на дальнюю стену.
