— Как вас зовут?
— Вондрашек. Фелиция Вондрашек.
— Я понимаю, фрейлейн Вондрашек, что вы моложе меня лет на сорок. Но несмотря на свой пожилой возраст, я хотел бы еще пожить на свете. Вы слишком быстро едете. На дорогах гололед.
Голос Маркуса выдавал человека, принадлежащего к сильным мира сего. Правда, он был слегка хрипловатым от курения и возраста. Я терпеть не могла, когда пассажиры указывали, как мне ехать. Время — деньги, и он должен бы знать это. Чтобы наказать пассажира за критику, я резко нажала на тормоза, и машину занесло на скользком шоссе. Я крутанула руль, чтобы выправить положение, но колеса заблокировались, и машина неслась прямо на боковое заграждение. Я ничего не могла сделать и, выругавшись, смирилась со своей судьбой. Мне показалось, что с заднего сиденья донесся вздох.
Пассажир, виноватый в том, что я сделала этот идиотский маневр, молчал. Я была совершенно спокойна и ждала неизбежного — когда бампер такси столкнется с заграждением и тишину ночи разорвет металлический скрежет.
Ремень безопасности спас меня от травм в момент столкновения. Интересно, был ли пристегнут пассажир? Жив ли он? Не следовало так резко тормозить.
— Вы живы?
— По-моему, да.
Я была рада слышать его голос. Он звучал довольно сдержанно, без истерики. Я обернулась и увидела, что мой пассажир собирается закурить. Типичная реакция заядлого курильщика на стресс.
— Вы понимаете, что мы могли перевернуться? И все по вашей вине!
Он убрал зажигалку.
— Почему по моей?
— Вы сказали, что я еду слишком быстро. И потому я затормозила. На дороге было скользко, и мы врезались в заграждение.
— Это логика водителя такси или образец женской логики?
— И то и другое. Как вас зовут?
— Маркус Фест. Статс-секретарь.
Он действительно был лет на сорок старше меня. Статс-секретарь не пострадал, лишь очки слегка сбились набок.
— Ваш некролог напечатали бы во «Франкфуртер альгемайне». А о моей смерти не написали бы ни строчки.
Маркус заявил, что я должна доложить об аварии диспетчеру и вызвать для него другое такси. Рация работала, но передняя часть машины превратилась в металлическое месиво. Мы вышли и остановились перед обломками, над которыми поднимались струйки дыма. Маркус сказал, что взрыва опасаться не следует. Я озябла, и он накинул мне на плечи свое пальто. Таких людей, как Маркус, согревает внутреннее тепло, происходящее от уверенности в своей правоте.
— Вы должны сменить профессию, — сказал он, вынимая из багажника аварийный знак.
