Но вот, опираясь на свои теологические костыли и в сопровождении бедных больных духом и сердцем, – разных Саффи, Петрони, Бруско, Кампанелла, Мосто и т. д. – старик Мадзини подходит к этому молодому великану, единственно сильному и живому в нашем веке, пролетариату, и говорит ему: „Я несу тебе силу и жизнь. Жизнь я имею от Бога, силу? Буржуазия согласится одолжить мне ее. Я несу тебе ее помощь с условием, что ты будешь благоразумен и, довольствуясь моими маленькими паллиативами, чтобы смягчить твои страдания, ты согласишься, как в прошлом, служить этой бедной, дряхлой буржуазии, которая только и желает любить тебя, охранять и – в то же время – немножко обирать тебя“.
Смешное не уступаем здесь гнусному.
Итак, если вы обратите нравственный закон в бунт, в угрозу интересов против интересов, вы должны будете рассчитывать только на одни свой силы!»
Это неправда. Мадзини забывает Интернационал. Он думает, что похоронил его, но последний совсем не умер. Интернационал, т. е. организованная сила пролетариата Европы и Америки, нечто более утешительное и более успокоительное и, разумеется, более нравственное также, чем союз итальянского пролетариата с итальянской буржуазией и, через посредство этой последней; с буржуазией Европы и Америки, с реакцией против революции и против пролетариата всего мира.
«Уверены ли вы, что ваши силы достаточны?» спрашивает Мадзини. Разумеется, достаточны! У пролетариата больше силы, чем надо, чтобы разрушить буржуазный мир со всеми его Церквами и Государствами. Но пророк восклицает: «И если бы даже ваши силы были достаточны, вы запятнаете свою победу кровью ваших братьев, пролитой в долгой и ужасной гражданской войне.» Вот, значит, в чем дело! Мадзини, забывая, что все великие победы человечества, – все абсолютно все, – добыты крупными битвами, предлагает рабочим попробовать еще раз действие своей волшебной флейты или своей иерихонской трубы. Но, он по меньшей мере смешон, а если не смешон, то я докажу, что он гнусен: ибо столько кажущейся человечности скрывает в себе подоплеку реакции и измены по отношению к пролетариату. Государственный муж становится сиреной, чтобы усыпить бдительность народа и восторжествовать над его законной недоверчивостью.
Действительно ли Мадзини такой большой враг борьбы? В своем обращении к молодежи он называет-очень смешно, правда, – Спартака, взбунтовавшегося раба, «первым святым республиканской религии». А что сделал Спартак? Он поднял своих братьев по рабству и без церемонии истребил сколько Мог римских патрициев. Он вынуждал их драться между собою, как гладиаторов. Таковы были дела и жесты одного из святых Мадзини.
