— Так... Только не знаю, как мы будем теперь, без Малышева...
* * *
Подъезжая к своему дому, она увидела, как школьники, которым отменили занятия из-за сильного мороза, катаются с ледяной горки. Вывалявшись с головы до ног в снегу, они гонялись друг за другом, совсем не замечая холода...
Соня встретила ее с улыбкой, которая могла означать только одно: Логинов дома.
— Игорь, тебе можно памятник поставить! Сидишь в квартире, в которой плавают такие вкусные ароматы, и не ешь... Неужели ждешь меня?! — Наталия чмокнула его в щеку и, взяв за руку, потянула за собой на кухню. — Идем, я зверски проголодалась! А за столом расскажу тебе кое-что занятное...
Но рассказ о Хрусталевой и бинокле не произвел на Логинова ожидаемого впечатления.
— Ты гоняешься за тенями. Зачем вообще искать причину самоубийства? Бессмысленно.
— А что, если это убийство, а не самоубийство? Где доказательства? Малышеву могли вскрыть вены, а потом запереть дверь. А избиения? Что же, по-твоему, женщины сами себя избили?
— Почему во множественном числе? Какие женщины? Насколько мне известно, избили только Злату, жену Малышева.
— Это у меня просто сорвалось... Хотя не думаю, что, попав в лапы братьев Караваевых, Оля Савельева осталась бы жива... Может, звучит цинично, но, видимо, это к лучшему, что она разбилась в машине вместе с ними...
Она хотела рассказать Игорю о гримерной Варфоломеева, которую УВИДЕЛА накануне, но как-то не получилось. После обеда, которым их накормила Соня, организм потребовал сна. Глаза слипались, голова отказывалась работать.
Уже лежа в постели, она вдруг поднялась на локте и спросила, словно в полусне:
— Скажи, Логинов, кто у нас в городе делает самые сложные пластические операции? — И, не надеясь на ответ, снова закрыла глаза. Но вдруг услышала:
— Профессор Крашенинников.
— А ты откуда знаешь?
— Оттуда. Это ведь он в восемьдесят девятом году по кусочкам собрал лицо родной сестры Арнольда Манджиняна, когда ее вытащили из горящей квартиры... Мы же с ним тогда все дни и ночи дежурили у Викиной палаты, доставали лекарства, облепиховое масло... Крашенинников Николай Васильевич — мировой мужик. Тебе он зачем? Ты что, хочешь, как Мерилин Монро, сделать себе пластическую операцию?
— Угадал. Я хочу стать мужчиной. Мне надоело быть женщиной — хочется разнообразия...
— Разнообразия? Всегда пожалуйста... раздевайся...
— Что ж, мне с себя кожу снимать теперь, что ли?..
И как нарочно, во время их возни под одеялом в дверь спальни постучала Соня:
