— И вы не останавливались по дороге?
Что-то чертовски похожее на сигнал тревоги сработало у меня в мозгу. ОПАСНОСТЬ! Я вспомнил о телефонном звонке Стефану… Не на него ли намекает следователь?
Однако меня бы это удивило. Откуда ему знать?
— Я остановился, когда случилась авария, господин следователь.
— А до этого? Не останавливались?
Точно. Он знал. Напрасно он старался придать своей физиономии служаки безразличное выражение — я читал его мысли. Он знал!
— Ах да! Я позвонил Стефану, верно!
Он был по-прежнему невозмутим. Зато мой адвокат вздрогнула от неожиданности и посмотрела на меня с упреком.
— Совершенно вылетело из головы, — сказал я мрачно, как человек, не рассчитывающий, что ему поверят.
— Однако, однако! — проворчал следователь. — Если бы еще речь шла о каком-нибудь другом звонке, но о звонке вашей жертве, Сомме! Вашей жертве!
— С тех пор столько всего произошло, господин следователь.
— Зачем вы звонили вашему… э-э… другу?
Необходимо было найти правдоподобное объяснение, найти срочно.
— Так… по пустяку…
— Тем не менее вы потребовали от слуги Стефана, чтобы тот его разбудил!
Он знал все! Мерзавец Ли! Я воспринимал его как бессловесную статую, а он был обычный холуй, готовый, как все другие, рассказать что угодно, лишь бы выглядеть поинтересней и поразить воображение какой-нибудь кухарки.
— Ну так вот, несколько дней назад я между прочим упомянул Стефану, что собираюсь по делам в Анже. Стефан был большим гурманом…
Я говорил едко, даже чуть злобно, именно так, как следовало в данной ситуации.
— … жуиром, так сказать, в полном смысле этого слова. Он попросил меня привезти ему оттуда паштет.
Я с недоверием прислушивался к собственным словам. То, что я говорил, звучало явно плохо, и я это чувствовал. История с паштетом выглядела смешно, к тому же я вообще не знал, делают ли в Анже паштет.
— И дальше? — поторопил меня следователь.
Его лицо было непроницаемым как у театральных критиков на неудавшейся премьере. Тщетно искать на их лицах выражение неудовольствия — они словно каменные. Но это не означает, что впоследствии реакция будет менее бурной. Когда Лешуар расстанется со своим чопорным и сосредоточенным видом, его гнев будет неукротим.
— А я забыл название паштета!
Слово казалось мне все более смешным.
— Я… я позвонил Стефану, чтобы он мне его напомнил.
— И что же это за название?
— Я… ну вот, я снова забыл. Однако, очень простое название…
Я сделал вид, будто пытаюсь вспомнить, и воспользовался паузой, чтобы прикинуть, как же обстоят мои дела. Сильви Фуко казалась подавленной. Следователь больше на меня не смотрел, он принялся чинить карандаш.
