Оба дома прекрасно видны от самого бассейна, где Ники теперь сидела. Казалось, они росли прямо из земли, будто часть природы. В некотором смысле так оно и было. Возраст фермы и всех ее построек превышал сто пятьдесят лет, как сказал Гийом, однако выглядели они так, будто стояли здесь испокон веков.
Все на ферме удивляло Ники. Она начала понимать, что ей нравится в глуши: быть так близко к земле. Стало понятно, почему Кли любит эту ферму, хотя ему и удается бывать здесь куда реже, чем хотелось бы. За два года их знакомства он упоминал об этом месте редко и мельком. Но теперь она знала, отчего так менялся его голос, стоило ему заговорить о своем доме в Провансе. Для него это был уголок спокойствия и красоты в хаотичном мире.
Она оставалась на воздухе почти до шести, наслаждаясь сменой цветов, по мере того как солнце клонилось за далекие темные холмы. Наконец она подобрала книгу и очки и медленно пошла по мощеной садовой дорожке к дому.
Поднявшись по двум лестницам к себе в комнаты под самой крышей, она подумала о Йойо, о котором вспоминала хотя бы раз в день. Его судьба оставалась неизвестной, и это беспокоило ее. Они с Кли повсюду разыскивали его в Пекине, перед тем как уехать в Гонконг, но Йойо точно сквозь землю провалился. Наверное, как и многие другие студенческие вожаки, «ушел в подполье», сказал ей Кли. Она надеялась, что так оно и было на самом деле, что его не арестовали.
Вместе со съемочной группой и Кли они покрутились в Гонконге еще несколько дней, надеясь на появление Йойо, но тщетно. В конце концов ничего не оставалось, как уехать.
Йойо знает, где их искать, утешала себя Ники. Она дала ему свою визитную карточку в первую же неделю знакомства. То же сделали Арч и Кли. Оставалось лишь уповать на то, что он сохранит их визитки и с помощью денег, которыми они снабдили его, выберется из Китая. Сначала она подумывала написать ему на адрес Академии изобразительных искусств, но потом решила не делать этого, зная, что письмо от западного журналиста легко навлечет на него неисчислимые беды. Наверняка всю почту просматривает цензура, и письмо может стоить Йойо свободы или даже жизни.
Сдержав вздох, Ники толкнула дверь в комнату и вошла, пытаясь отбросить тревожные мысли. Ей ничего не оставалось, кроме как молиться, чтобы Йойо был цел и невредим и нашел способ вырваться на Запад.
