Первую рекламную фотографию Кирстен сделал двадцатитрехлетний взъерошенный молодой человек с выразительным именем Антони Армстронг-Джонс — последнее открытие Эрика, считавшего работы молодого фотохудожника весьма и весьма новаторскими. Фотографии, сопровожденные соответствующим текстом, разослали во все крупные газеты континентальной Европы, приложив к ним еще и тысячу двести специально изготовленных пригласительных билетов. У Кирстен не было возможности ознакомиться со списком приглашенных, и, будучи неуверенной, включено ли в перечень известное имя, она набралась наглости и лично отправила по почте приглашение Майклу Истбоурну, почти как вызов.
В вечер концерта Кирстен в одиночку пробралась в артистическую уборную «Вигмор-холл», испытывая смешанное чувство радости и желания оказаться сейчас где-нибудь подальше отсюда. Дебютантку кидало то в жар, то в холод, в животе все бурлило и клокотало, словно в шторм на корабле, колени под длинным шелковым платьем с шифоновым шлейфом трясло мелкой дрожью.
«Успокойся, успокойся, — без устали повторяла про себя Кирстен. — Это тот вечер, которого ты ждала всю жизнь. Твой первый по-настоящему значимый публичный концерт, реальный шаг к вершине. Успокойся, успокойся». Если бы только родители и Наталья были сейчас рядом! Они бы сидели в первом ряду, и Кирстен сразу увидела бы их. Если бы только они могли разделить с ней волшебство наступившего вечера. «Успокойся, успокойся». Кирстен уставилась на свое отражение в огромном зеркале, висевшем над столиком, пытаясь сообразить, кто эта молодая особа с пепельно-бледным лицом, широко раскрытыми глазами и диким взглядом?
Кирстен стала мерить шагами небольшую комнату, то и дело заглядывая в зеркало. И вдруг ей почудилось, что в зеркале она не одна. Дыхание Кирстен прервалось на полувдохе, и, опершись на столик, чтобы не упасть от страха без чувств, она обернулась.
— Кажется, вы не слышали моего стука. — Майкл Истбоурн тихо притворил за собой дверь.
— А вы в самом деле стучали? — Ошеломленная Кирстен с трудом выдавливала из себя слова.
— Собственно говоря, звучало это примерно так. — Майкл повернулся и легонько постучал костяшками пальцев по дверному косяку.
Кирстен невольно улыбнулась. Она не могла отвести глаза от Майкла. На нем был официальный черный смокинг, белоснежная рубашка с плиссированной планкой и черный галстук-бабочка, напомнивший о том первом вечере, когда она увидела Майкла в «Карнеги-холл». Тогда на нем была точно такая же бабочка. Кирстен снова улыбнулась, теперь уже со значительной долей иронии. В тот раз королем сцены был Майкл, теперь выход за ней.
