— Эрик, ты не можешь быть серьезным.
— Но я совершенно серьезен. — Эрик бросил взгляд на Кирстен, внезапно сообразившей, что собирается предложить престарелый хитрец. — Предлагаю тебе нечто вроде обмена: я покупаю Уинфорд, а ты за это выполняешь одну мою просьбу. Что скажешь, дорогая?
Клодия мгновенно насторожилась:
— А мне это понравится, Эрик?
— Не уверен, радость моя, но полагаю, что это малая цена за приобретение семейной святыни.
— Насколько же малая?
— Все, что мне хотелось бы, так это пригласить на наш воскресный салон Майкла Истбоурна.
— Никогда!
— Если ты беспокоишься по поводу Роксаны, то можешь быть спокойна. Она сейчас в Уилтшире, а Майкл — здесь, в Лондоне, совершенно один.
Клодия так крепко стиснула сжатые в кулак руки, что костяшки пальцев побелели. Она посмотрела на замершую Кирстен, потом перевела взгляд на мужа, стоявшего с абсолютно непроницаемым видом:
— Хорошо, Эрик, Уинфорд за вечер с Майклом. Признаю, что обмен равноценен.
Кирстен пронзительно завизжала и бросилась на шею Клодии. Потом она напала на Эрика и заставила закружиться с ней по комнате в вальсе. Отдышавшись после столь бурного проявления радости Кирстен, Эрик шепнул ей на ухо:
— Я же говорил, что мне надо подумать.
В воскресенье, после обеда, Кирстен привидением бродила среди гостей. В розовато-лиловом платье от Жака Фата, с глубоким вырезом на спине и пышными короткими рукавами, девушка выглядела как настоящая принцесса — спокойная и полная достоинства. Глядя на нее, и в голову не приходило, как напряжены ее нервы. Приподнятость, трепет, возбуждение, страх, предчувствие, полная неуверенность разрывали ей душу. Всякий раз, как только Рандолф объявлял имя вновь прибывшего гостя, Кирстен замирала от страха. Майкла все не было. Он забыл. Заболел. Попал в аварию. Во рту у Кирстен пересохло, ладони стали мокрыми от волнения. Почти восемь лет она ждала этого момента, и теперь сил на ожидание не осталось. Совершенно ясно, что Майкл не появится. Раздумал. Умер.
— Дорогая, уже два часа. — Легкое прикосновение Клодии к локтю заставило Кирстен испуганно дернуться.
— Нельзя ли подождать еще несколько минут?
— Ты же знаешь, всегда начинаем ровно в два.
— Но его еще нет.
— Если ему угодно быть невоспитанным и опаздывать, то это вовсе не значит, что и мы должны проявлять неуважение к гостям, заставляя их ждать.
— Ну, пожалуйста, Клодия, — голос Кирстен дрожал, — ну, подождем еще десять минуточек, а?
— Пять.
— Десять.
