Лоис всю передернуло. Что она о себе возомнила? Самонадеянная ничтожность, выдающая себя совсем не за то, что на самом деле представляет.
Как только Кирстен появилась в коридоре, Лоис тут же узнала в ней девушку, пришедшую последней на прослушивание к Эдуарду ван Бейнуму. В груди Лоис защемило. Она не могла понять, чем была вызвана эта боль — воспоминанием ли о том, как грубо тогда ушел ван Бейнум, прослушав лишь первую из приготовленных ею вещей, или же дерзким поведением незнакомой девушки, которого никто до этого себе не позволял с Лоис. Да, Лоис привыкла к тому, что на нее пялятся, но она не привыкла так просто забывать об этом.
В кафе «Шоколад с орехами», чуть вниз по улице от здания университета, Жанна и Наталья заказали себе по сандвичу с плавленым сыром и по чашечке кофе, а Кирстен, нервозность которой исключала малейший намек на аппетит, попросила только стакан воды. Впрочем, это было сделано, так сказать, для соблюдения приличия, поскольку горло Кирстен сжималось при одном только воспоминании о надменной блондинке. Ах, как трудно выдержать такую презрительность! Ах, как невыносимо такое унижение… Во второй раз за день Кирстен вдруг поняла, что не припомнит ни ноты из своей «Аппассионаты»; к четырем часам она была настолько измотана страхами по этому поводу, что Наталье пришлось прийти ей на помощь, после того как в динамиках дважды прозвучало имя Харальд.
Выпрямив спину, на негнущихся ногах Кирстен направилась между рядов к сцене. Одарив шестерых судей самой своей очаровательной улыбкой, она со сдержанным достоинством поднялась по ступенькам. Усевшись за рояль, Кирстен носком правой туфли попробовала упругость педали и тут же встала, чтобы отрегулировать высоту стульчика. После того как все было готово, она положила руки на колени, закрыла глаза и мысленно представила себе первую страницу произведения Бетховена. Кирстен грациозно взмахнула руками и, прежде чем взять первый аккорд «Аппассионаты», подержала их над клавиатурой.
Вдруг волшебные звуки бетховенского шедевра зазвучали в голове Кирстен, и девушка почувствовала, как музыка укутывает ее теплой, защитной накидкой и дух блаженно витает где-то далеко.
Кирстен была мечтательницей, затерявшейся в своей музыке, в одно и то же время игривой и страстной, задиристой и серьезной. Играя, она чувствовала, как все ее существо устремляется за мелодией по обольстительной воздушной дорожке в беспрерывно колеблющемся движении часовой стрелки. Кирстен ощущала восхитительный вкус вечности, один из редких взлелеянных моментов, когда она понимала, что значит бессмертие. Ею владел страх неизбежности возвращения на землю, но тем не менее она умела подчиниться необходимости. Взяв последнюю ноту, Кирстен вновь на короткое время подержала замершие руки над клавишами, а потом медленно опустила их, как бы в знак того, что блаженство кончилось.
