Словно кто-то щекотал ее изнутри, водя перышком вперед-назад, вверх-вниз, заставляя дрожать и трепетать, испытывая странный жар. Назойливые ощущения пробуждали желание крепко прижаться к какому-нибудь острому углу, или крепко сжать ноги в коленях, или тереться бедрами об изношенный матрац на постели. Кирстен испытывала при этом чувство вины. Вины, стыда и грязи.
Она и в мыслях не допускала поделиться своими чувствами с матерью. Вопрос о любви, заданный Наталье, был самым откровенным, который она могла позволить себе в разговоре с другим человеком. Иными словами, впервые в жизни Кирстен всерьез задумалась о чем-то помимо музыки. И одна мысль об этом была равносильна богохульству, чем-то вреде святотатства, составляющего суть греха. И избавиться от него можно было только раскаянием, способным очистить тело от коварных ощущений. Необходимость покаяться тяжким бременем лежала на душе Кирстен. И только музыка могла гарантировать что-то вроде необходимого девушке отпущения грехов. Кирстен решила наложить на себя нечто вроде епитимьи.
— Наталья, — произнесла она, собравшись наконец с мыслями, — я бы хотела разучить Второй фортепьянный концерт Брамса.
Самый спорный концерт великого композитора был, по мнению Кирстен, и самым подходящим для смирения предметом.
— Брамс! Это невозможно! Абсолютно невозможно!
Кирстен окончательно смутилась:
— Невозможно? Почему?
— Да потому что ты его изувечишь, — последовал безапелляционный ответ. — Ты слишком молода и неопытна. Тебе недостает глубины и зрелости в работе в том объеме, в каком требует того Брамс. Произведение должно жить и дышать. Ты обманешь слушателей и самого Брамса, если возьмешься за это произведение сейчас.
Первоначальный энтузиазм Кирстен тут же обернулся некоторым замешательством.
— Ты просто еще не готова, Киришка, — уже более мягко продолжала увещевать Наталья. — Ты должна еще пожить, необходимо набраться опыта, а для этого требуется время, много времени. Без опыта, дорогая моя, ты не сможешь сыграть Брамса с уважением, которого он заслуживает.
— Подыщи тогда мне что-нибудь другое, Наталья, — в отчаянии взмолилась Кирстен. — Ну, пожалуйста, подыщи!
Наталья нашла для Кирстен конкурс. Конкурс пианистов имени Вайклиффа Трента был известен во всем мире. Он устраивался в честь великолепного английского пианиста, трагически погибшего в тысяча девятьсот сороковом году в возрасте двадцати восьми лет. Конкурс проводился ежегодно, в апреле, в здании Нью-йоркского университета, его победитель получал приз в тысячу долларов и концертное турне по городам США: Бостон, Кливленд, Филадельфия и Чикаго. По иронии судьбы за десять лет проведения конкурса его не выигрывал ни один американец — печальная традиция, нарушить которую намерилась Кирстен.
