Когда Кирстен вступила на сцену, никто в зале не заметил ее смятения. Даже Майкл. Он видел то же, что и все, — поразительно красивую молодую женщину в пышном наряде цвета лаванды, улыбка которой затмевала даже сверкавшие на ней бриллиантовые украшения. От одного присутствия этой блестящей женщины все вокруг меркло, становясь совершенно незначительным. Кирстен села за рояль и поверх инструмента взглянула на дирижера. Несмотря на то что она многие годы представляла в своем воображении этот момент, сейчас Кирстен испытала что-то вроде шока — вот он, долгожданный миг, за дирижерским пультом действительно стоял боготворимый Майкл и смотрел на нее. Глаза его словно посылали Кирстен страстный поцелуй и безмолвный призыв почувствовать всю исключительность сегодняшнего вечера.
Изящным движением кисти Майкл поднял дирижерскую палочку. Начальные аккорды играла только Кирстен. Затем вступили струнные инструменты. Все растворилось в прекрасном сне. Несмотря на свои страхи, Кирстен никогда еще не играла с таким чувством, так выразительно и живо, с такой лирической ясностью. Может быть, Майкл и дирижировал всем оркестром, но для Кирстен он дирижировал только ей. Время от времени они встречались взглядами, и от этого их музыка становилась еще одухотвореннее.
Играя третью, финальную, часть произведения, Кирстен почувствовала неведомые ей до сих пор ощущения. В ее игре зазвучал сладко-горький призыв собственной души к душе Майкла, молящий остаться в этом состоянии вечно. Но Кирстен слишком хорошо понимала, что об этом можно только мечтать — с последними звуками сказочное блаженство кончится. И в каждом минорном аккорде звучали струны рыдающего сердца Кирстен. Заканчивая финал, эту высшую точку трагедии, Кирстен уже не видела клавиш из-за наполнивших глаза слез. Она безвольно опустила руки, и оркестр без нее доиграл четырехнотный финал. Все кончилось.
Кирстен и Майкл вместе вышли на поклон, руки их крепко сплелись в восторге тайного торжества. Свершилось. Они наконец выступили вместе. Свидетелями их удивительного волшебства стали тысячи слушателей, пришедших в зал, а благодаря записи концерта, сделанной «Дойче Граммофон», к ним присоединятся еще миллионы поклонников классической музыки во всем мире. Запись навеки сохранит память о чуде, происшедшем в тот вечер. Кирстен словно парила над землей.
Расставаясь с ней у двери артистической уборной, Майкл шепнул на прощание:
— Не забудь, эта ночь — наша.
