Капля уже закончившегося дождя, где-то задержавшаяся, догоняла своих собратьев и запоздало шмякнулась на крышу скены — здания, которое заменяло декорации. Хотя расстояние было больше сорока рядов, Сократ ясно услышал, что упала только одна капля. Звук же от нее не просто добежал до самого последнего зрительского ряда, а еще долго блуждал по театрону, перескакивая с рядов для мальчиков в ряды для эфебов, потом — на ряды для метеков и для женщин, которые допускались только на трагедии. На память пришла жена Перикла — прекрасная Аспасия, дочь афинянина Аксиоха и мелитянки Сиры, которая, нарушая афинские обычаи, выходила к гостям мужа, вела с ними беседу, участвовала в спорах о политике, об искусстве, о хозяйстве, доказывая, что женщина может быть умнее многих мужчин.
Спустившись вниз, Сократ походил по орхестру (конистру), где на полукруглом открытом пространстве между театроном и скеной актерами разыгрывались смешные и трагические сцены. На орхестру хор выходил через два прохода (пароды) — справа и слева. Рядом были два параскения — помещения, где актеры хранили костюмы и переодевались. За скеной Сократ увидел следы запустения: там лежали обломки театральных машин — для воспроизведения грома с молнией, для появления богов с высоты и много для чего другого. Проросшая через обломки камней трава пожухла, приобретя коричневатый цвет, от чего казалось, что все здесь заржавело. Тоска и уныние царили в том месте, где раньше всегда были веселое оживление и радость. Сократу расхотелось идти в Одеон, построенный по распоряжению Перикла, который дополнил гимнасархии в дни праздников еще и соревнованиями музыкантов и певцов. В Одеоне ставились лишь музыкальные представления, поэтому для улучшения акустики здесь была возведена куполообразная крыша, но зато не было подвижных декораций.
«Нельзя предавать свою судьбу. А это произойдет, если откажешься от того, чем занимался всю жизнь», — думал Сократ. И на память пришла одна беседа с прекрасной Аспасией. Воспоминание было настолько ярким, что Сократ не только увидел эту удивительно красивую женщину перед глазами, но и услышал все оттенки ее голоса.
— А скажи, милейшая Аспасия, что такое предательство? И к чему нам стоит его относить: к добродетели или к пороку? — спросил Сократ, слегка склонив голову набок, как делал всегда, когда собирался всерьез поговорить с собеседником.
— Знаю, Сократ, что ты вопросы задаешь неспроста. Поэтому дай немного подумать, прежде чем ответить.
