Чуженицы, Рапуны, Себехи — вот какие Совсем Небывалые Звери обитают в стране, которую Борис Заходер назвал Вообразилией. И не только они:
Там и водится чудо природы
Тихий зверь по прозванию Мним.
Сам Мюнхаузен, долгие годы
Посвятивший погоне за ним,
Услыхав это слово, немеет,
Ничего сообщить не имеет,
И скорее всего потому,
Что похвастаться нечем ему…
Вот какие чудеса. И главное из них — то, что все эти звери в родстве между собою. Они из одного мира. Каждому из них, будь то самый что ни на есть обыкновенный Воробей или самый что ни на есть фантастический Мним, Заходер подарил что-то своё. Это его звери. Это его мир, войдя в который мы всё время будем чувствовать присутствие того, кто его создал.
Как вы знаете, медвежонок Винни-Пух тоже поэт. Он сочиняет Ворчалки, Пыхтелки и Шумелки:
Опять ничего не могу я понять
Опилки мои — в беспорядке,
Везде и повсюду, опять и опять
Меня окружают загадки.
Возьмём это самое слово опять,
Зачем мы его произносим,
Когда мы свободно могли бы сказать:
«Ошесть», и «осемь», и «овосемь»?
Молчит этажерка, молчит и тахта
От них не добьёшься ответа,
Зачем эта хта обязательно та,
А жерка, как правило, эта?..
Сразу видно: такое мог сочинить именно Маленький Медвежонок с Опилками в Голове. Но самое интересное, что эту Шумелку написал всё-таки Борис Заходер, — ну, хорошо, договоримся так: в соавторстве с Пухом. Мы читаем Шумелку и видим: медвежонок никак не может справиться со своими опилками, он то и дело сбивается. Но для того, чтобы он так забавно сбивался, до такой степени не умел выразить свою мысль, для этого очень много нужно уметь Заходеру. И когда «тахта» превращается в «ту хту», а «этажерка» — в «эту жерку», в этом видно как раз его, заходеровское, умение играть словами.
Причём играть так, что игры словно бы и нету.
Вот уже не Пух, а Тюлень, у которого моль съела его замечательную шубу и которому никто из друзей и знакомых не хочет одолжить свою, сокрушается:
Постоял Тюлень у двери:
— Боже мой, какие звери!
Вот Очень Вежливый Индюк, к которому почему-то никто, ни Свинья, ни Осёл, ни Корова, не желает идти в гости, разгневанно бурчит:
Не усвоили,
Скоты,
Правила приличия!
А вот что говорится про Сома, которому всё приходится делать самому, потому что никто ему, бедняге, не поможет:
Он лежит себе
На дне
Самостоятельный вполне!
Слышите, как в этом длинном и неповоротливом слове «самостоятельный» звучит: «сОмостоятельный», — ведь речь-то идёт о сОме? (Не зря другое стихотворение Заходера про самонадеянного… нет, про сОмонадеянного, сОмодовольного, сОмовлюблённого сома так и называется: «Сомомнение».) И как сОмо… нет, простите, теперь уже сАмо по себе обращение Тюленя или Индюка: «звери» или «скоты» звучит (так было и в стихах про Киску — помните?) одновременно и смешно и серьёзно? Потому что разве Морж, Хорёк или Хомяк, отказавшие Тюленю, и в самом деле не звери? А Свинья или Корова — не скоты?
