Считался Лев царём зверей,
Но это было встарь.
Не любят в наши дни царей,
И Лев уже не царь.
Душил он зверски всех подряд,
Свирепо расправлялся,
А правил плохо, говорят,
С делами не справлялся.
Теперь сидит он, присмирев,
В неволе зоосада.
Он недоволен, этот Лев,
Но так ему и надо.
Говорят, прежде, в очень давние времена, зверинцы устраивались совсем не для того, чтобы полюбоваться на зверей, которых мы иначе и в глаза бы не увидели — хоть того же льва, например. Нет, в старинные зверинцы запирали хищных зверей, которые водились в тех краях, и вот, глядя на своих врагов, надёжно запертых в клетки, человек отучался от страха перед ними, убеждался, что он, а не лев или медведь царь природы, способный их одолеть.
Вот и нам с вами Борис Заходер говорит: учитесь не бояться страшной силы. Знайте, что мы сильнее. И главное, справедливее.
Совсем недаром в стихотворении сказано: «Не любят в наши дни царей…» В наши дни! Это очень важно. Потому что именно в наши дни, в наш век особенно стало ясно то, что в прошлом веке было ясно далеко не всем: скверно, когда кто-то один правит всеми людьми. Правит жестоко и плохо.
Но ведь тут о людях, кажется, и речи нет? Тут ведь Лев. Царь зверей. И стало быть, правил-то он не людьми, а зверями?
Так-то оно так. Зверями. Но по зоосаду ходим мы с вами, люди, и это мы, люди, думаем о своей жизни и о своём мире, глядя хотя бы и на зверей. На всяких — на злых и добрых, хищных и травоядных.
Мне очень нравится Жираф
Высокий рост и кроткий нрав.
Жирафа — он ведь выше всех
Боятся даже львы.
Но не вскружил такой успех
Жирафу головы.
Легко ломает спину льву
Удар его копыта,
А ест он листья и траву
И не всегда досыта…
Всё, казалось бы, просто: с нашей, человеческой точки зрения, кровожадный лев страшен и отвратителен, а мирный жираф, наоборот, мил и хорош. Да так оно и есть, в общем. Но тот, кто помнит это стихотворение, разумеется, заметил, что я его привёл не целиком. Я оставил напоследок две строчки — всего две, но какие важные!
Мне очень нравится Жираф,
снова повторяет Борис Заходер. И оказывается, не просто повторяет, но прибавляет что-то очень существенное:
Хотя боюсь, что он неправ.
Это «боюсь» — как вздох сожаления. Всем хорош Жираф — и ест только траву, и не трогает никого, хотя мог бы победить самого хищного хищника. Но может, и жаль немножко, что он — при своей-то силе — такой смирный? Может, именно поэтому он не может быть примером для нас, для людей? Ведь нам с вами, какими бы мы ни были, сильными или не очень сильными, нужно всегда вступать в бой со злом и несправедливостью… Понимаете, какая непростая мысль в этом вроде бы таком простеньком стихотворении?
