Ему, в отличие от миллиардов людей, повезло. Благодаря отцу он пережил всю катастрофу и Великую Смуту. И даже в лихие времена не знал особой нужды. Разве что наркотики практически исчезли, а выбор доступных красоток стал намного скуднее. Благодаря все тому же отцу он в итоге смог занять место в пирамидальной иерархии корпорации. Дальнейшим карьерным ростом он уже был обязан себе и теперь занимал пост начальника Специального охранного сервиса и разведдепартамента. По сути, в его ведении были полиция Оазиса, разведка, контрразведка и охранные ведомства.
Однако было кое-что, не дававшее ему в полной мере насладиться своим высоким положением. А именно иноземные соглядатаи из Ост-Европейской компании. Официально они были лишь советниками. Однако под этим подразумевалось, что он, Юзеф Складковский, подчиняется им. Более того, любой эмиссар из британского Оазиса имел над ним власть. Вот и сейчас прилетевший утром Малколм Элдридж, проинспектировав исследовательский центр, держал свой путь на десятый этаж, в офис Юзефа.
Складковский стоял у окна и угрюмо смотрел на дождь. По улицам Сопотского Оазиса сновали редкие частные автомобили. Немногие в нынешнее время имели счастье обладать ими. Однако он из таких.
Люди с зонтами внизу. Все кругом унылое, а тут еще визит этого Элдриджа, холера его забери. Никогда он не приезжал в Оазис, чтобы сказать что-то хорошее. Малколм всегда третировал. Ругал, оскорблял, угрожал…
В офис вошла секретарша. Длинноногая, круглолицая, с высокой грудью и радующим глаз декольте. Сам выбирал.
— Он уже в лифте поднимается, — тихо сказала она.
Юзеф подошел к секретарше и провел пальцем от ее левого уха к прелестному подбородку.
— Сегодня не я имею, сегодня меня иметь будут, — усмехнулся он, глядя в ее большие зеленые глаза.
— Ну, тогда я сделаю так, чтоб сегодняшний вечер развеял любые твои неприятности, — томно ответила она, вздернув тонкие брови.
«Конечно сделаешь, — подумал Складковский. — За такую работу надо держаться очень крепко. Высокий оклад, теплое место. Льготы. Кому хочется в промзону?»
Иногда он ненавидел Берту, понимая всю неискренность лилейных слов. Впрочем, ненавидел до того момента, когда она переставала лить сладкую патоку слов и занимала свой ротик чем-то более для него значимым, нежели простая человеческая искренность или отсутствие оной.
— Я это учту, — хмыкнул Юзеф. — Приготовь нам выпить. Ступай.
Иноземный гость появился буквально через двадцать секунд. Он открыл дверь без предварительного стука и вошел в офис.
