— Нет! Нет! — продолжал восклицать Егор, мчась к дому брата.
Кто-то догнал его и повалил в сугроб, рухнув рядом.
— Дур-р-рак тебя понюхал! Куда бежишь?! Сгоришь, к шайтановой маме!
— Отвали! Там брат мой! Племяши! — Ветров рванулся было вперед, но незнакомец вернул его в сугроб, и новая вспышка озарила окрестности.
Стало совсем жарко. Рядом в снегу шипели головешки.
Егор поднял голову и посмотрел на братнин дом. То, что устояло под натиском огненного зверя, было объято пламенем. Собственно, осталось от избы совсем немного…
— Не-е-ет!!! — в отчаянии прокричал Ветров.
Теперь ему было совершенно наплевать, что огненная сущность исчезла так же внезапно, как и появилась. Ведь она только что лишила его близких людей.
Вокруг горели остатки двух домов и амбара, а подальше, в лесу, полыхало несколько десятков деревьев.
— Мужики! — командовал кто-то. — Тащите багры и топоры! Надо деревья горящие валить, иначе весь лес займется!
— Очумел, что ли! — послышался не менее эмоциональный ответ. — Я в лес не пойду!
— Да не дрейфь, оно ушло.
— А вдруг вернется?!
— Лес горит! Какая, хрен, разница, вернется или нет?! Если ветер поднимется, то конец и лесу, и поселку, и всему!
— Уходить надо…
— Багры и топоры сюда, вашу мать!!!
— У меня толовые шашки есть.
— Отлично! Их тоже тащи.
Из леса еще доносились отборная ругань, удары топоров, хлопки тола и треск падающих лесин. Тушением пожара не занимались только Егор, ворошивший пепелище, и незнакомец, помогавший ему в этом.
Они нашли четыре тела, чудовищно изуродованных огнем: трудно понять, кто есть кто, и даже поверить, что это совсем недавно было живыми людьми. Удалось лишь отличить детей от родителей.
Теперь все тела, обернутые в простыни, покоились в холодной клети, где Егор хранил сани, телегу и плуг. Погибших он уложил в сани.
Ветров сидел в своей комнате, весь в саже, с подтеками слез на лице. Швырнув в угол недочитанную книгу, он молча смотрел на огонь в печи и регулярно прикладывался к большой бутыли самогона. Мерзкий вкус и запах пойла были спасением от зловещего аромата сгоревшей человеческой плоти, который не только навязчиво лез в ноздри, но и норовил пропитать весь разум.
Незнакомый спаситель сидел рядом на стуле, чьи ножки какой-то час назад приспособил для сушки валенок. Он был невысок ростом, черноволос. В его короткой шевелюре, наверное, каждый третий волосок был седым. Хотя сейчас, после того как он весь извозился в саже, светлыми остались только белки глаз и комок снега в ладони, который этот человек прижимал к носу, вдыхая холод, чтобы прогнать тот самый навязчивый запах огненной смерти.
