Странное дело, он так долго искал встречи с ней. Но вот повстречал, и настроение совсем испортилось.
— А летом в таких штанах преет небось все. — Теперь Ходокири поморщился.
Полукров развернулся и силой толкнул друга.
Упав в сугроб, Павел захохотал:
— Ну ты дурак, братишка! Ну дурра-ак!
Короткий зимний день уступал вахту сумеркам, быстро опускающимся на небольшое придорожное селение. Судя по малочисленности строений, жило оно в основном обслуживанием караванов купчего люда и вообще всех тех, кто попадал сюда и решал передохнуть в дороге. Постоянных жителей здесь было не больше ста. Пара точек перекупки и сбыта, кузница, ремонтная мастерская, небольшая заправка с рапсовым топливом и маслом, постоялый двор, таверна, врачебный пункт — вот и весь местный сервис. Остальные селяне в летнее время выращивали различные топливные, питательные и курительные культуры, ухаживали за небольшим зверинцем, а зимой охотились.
Растратившие остатки сил, Полукров и Ходокири стояли посреди широкой улицы, единственной в этой крохотной общине. Они уже не придерживали свои мотоциклы, а, скорее, сами держались за них.
— Мы сделали это, братишка, — простонал Павел. — Я думал, никогда этого не случится. Мы дошли…
Справа находилось заведение с непривычным названием «Постоялый двор» — длинное здание из шлакоблоков и дерева в два этажа и с покатой крышей. Посередине единственный вход с высоким крыльцом под дощатым навесом. Дверь отворилась, вышел немолодой бородач в высоких валенках, зло высморкался с крыльца в снег, затем плюнул туда же. Сел на прихваченный с собою стул и, достав из-за пазухи теплого свитера трубку, стал густо дымить. В недрах здания раздался бабий ор. Бородатый тихо выматерился и, повернувшись, приоткрыл дверь.
— Да вышел я, вышел! — проревел он. — На улице курю! Угомонись, корова старая!
Отправив это злобное послание в чрево дома, мужик со злостью хлопнул дверью.
Ходокири и Полукров приблизились к крыльцу, катя рядом мотоциклы.
— Места есть? — спросил усталым голосом Артем.
— Днем еще были, — зло проворчал бородач, по всей видимости хозяин заведения. — Но если пристрелите мою старуху, то можете занять ее комнату. Бесплатно, мать ее!
— Серьезно? — брови у Павла поднялись.
— Сдурел, что ли? — прошептал Артем, уставившись на друга.
— Да пошутил я. Он, наверное, тоже.
— Да если бы! — рявкнул хозяин. — Достала, ей-богу!
— Так мест, стало быть, нет? — вздохнул Полукров.
— Уже нет. Сказал же… Погодите… А вы, часом, не Паша и Артем?
