Убедительно прозвучало? И главное, подкрепил ли я свои доводы уверенным взглядом? Клэр пристально на меня посмотрела, потом поднесла руку к воротнику моей рубашки, будто желая там что-то поправить именно сейчас, пока не поздно, чтобы в ресторане я не выглядел дураком.
Она улыбнулась и положила разведенные пальцы мне на грудь; кончики двух пальцев я ощутил на коже, там, где была расстегнута верхняя пуговица рубашки.
— Может быть, — сказала она. — Только, по-моему, нам надо быть начеку, иначе в какой-то момент он вообще перестанет с нами разговаривать. То есть я имею в виду, что мы к этому привыкнем.
— Конечно. Но в этом возрасте у него есть право на свои маленькие секреты. И нам не стоит его обо всем расспрашивать, если мы не хотим, чтобы он навсегда от нас закрылся.
Я посмотрел Клэр в глаза. «Моя жена, — подумал я в тот момент. — Почему мне нельзя называть ее „моя жена“? Моя жена. — Я обнял ее за талию и притянул к себе. — Пусть хотя бы на сегодняшний вечер. Моя жена и я, — сказал я мысленно. — Моя жена и я хотели бы ознакомиться с винной картой».
— Чему ты улыбаешься? — спросила Клэр. То есть моя жена.
Я бросил взгляд на наши пивные стаканы. Мой был пуст, ее полон на три четверти. Как всегда. Моя жена пила медленнее меня, и за это я тоже ее любил, в этот вечер, возможно, даже больше, чем обычно.
— Просто так, — сказал я. — Я подумал… я подумал о нас.
Все произошло очень быстро: я смотрел на Клэр, свою жену, с любовью, как вдруг глаза застлала влажная пелена.
Но, поскольку ей ни в коем случае нельзя было это видеть, я спрятал лицо в ее волосах. Я еще крепче прижал ее к себе и вдохнул запах шампуня. Шампуня и еще чего-то, чего-то теплого — счастья, наверное.
Как бы сложился наш вечер, если бы всего час тому назад я не поднялся в комнату Мишела?
Как бы сложилась тогда наша дальнейшая жизнь?
Может, тогда волосы моей жены пахли бы просто счастьем, а не воспоминаниями из далекого прошлого, чем-то, что можно потерять в любую секунду?
— Мишел?
Я стоял в дверях его комнаты. Самого Мишела в комнате не было. Или точнее: я знал, что Мишела в комнате не было. Он заклеивал в саду заднюю камеру своего велосипеда.
Я сделал вид, что забыл об этом. Разыграл мизансцену, будто Мишел, по обыкновению, сидит у себя комнате.
— Мишел? — Я постучался в полуоткрытую дверь.
Клэр в это время рылась в шкафу у нас в спальне, ведь через полчаса мы должны были выдвигаться в ресторан; она никак не могла выбрать, что надеть: черную юбку с черными сапогами или черные брюки с кроссовками «DKNY». «Какие серьги? — спросит она меня сейчас. — Эти или те?» Я отвечу, что ей к лицу миниатюрные серьги и что они подходят как к юбке, так и к брюкам.
