Бородач вытирал руки. Я тем временем застегнул ширинку. Сделав вид, что выполнил свою задачу, хоть и совершенно беззвучно, я прямым курсом направился к выходу. Моя рука уже сжимала дверную ручку из нержавеющей стали, как вдруг у меня за спиной раздался голос:
— Вашему другу не тяжко сидеть в ресторане, будучи столь известной личностью?
Я остолбенел. Не отпуская дверной ручки, я обернулся. Бородач вытирал руки бумажными салфетками. Губы снова сложились в ухмылку — на этот раз не победоносную, скорее робкую. Я ничего плохого не имею в виду, говорила ухмылка.
— Он не мой друг, — сказал я.
Ухмылка исчезла. Руки застыли в воздухе.
— Простите, — сказал он. — Мы просто видели вас за одним столиком. Мы, моя дочь и я, подумали, что лучше вести себя непринужденно и не нервировать его своими взглядами.
Я промолчал. Упоминание о дочери обрадовало меня больше, чем я сам себе признавался. Несмотря на свою бесстыдную струю, бородач, оказывается, не сумел подцепить тридцатилетнюю женщину.
Он выбросил ворох скомканных салфеток в металлический мусорный бак — это была модель с самозакрывающейся крышкой, и ему не сразу удалось разобраться в принципе ее действия.
— Я подумал… — сказал он. — Я подумал, можно ли мне и моей дочери сфотографироваться с господином Ломаном? Мы оба убеждены, что нашей стране необходимы перемены. Моя дочь изучает политологию.
Из кармана пиджака он извлек блестящий плоский фотоаппарат.
— Это ведь одна секунда, — сказал он. — Я понимаю, что он здесь в частном порядке, я не хотел бы ему мешать. Моя дочь… моя дочь никогда не простит мне, что я осмелился даже заикнуться об этом. Это она первая сказала, что в ресторане не принято таращиться на известного политика. Что его следует оставить в покое во время редких моментов личной жизни. А уж тем более не лезть с ним фотографироваться. С другой стороны, я уверен, что она была бы в восторге. Запечатлеться на фото с самим Сержем Ломаном!
Я поднял на него глаза. Интересно, подумал я, каково дочери иметь отца, лица которого не разглядишь под бородой? Лопнет ли у нее терпение в один прекрасный день или она уже привыкла к такому его облику, как привыкаешь к уродливым обоям в своей комнате?
— Никаких проблем, — сказал я. — Господину Ломану приятно общаться со своими сторонниками. Сейчас мы ведем весьма важные переговоры, но вы держите меня в поле зрения. Я подам вам знак, когда настанет подходящий момент для фотографии.
