Теперь же всё это коснулось его непосредственно. Мало того, станет сопровождать долгие годы. Поэтому он в значительной мере согласился со словами внештатника и больше реплик о законности и правах человека не подавал.
«Человечество веками мучается в поисках внеземных миров и антимиров, — думал про себя Паромов. — Ищет их и на Земле и в далеком Космосе. Ищет и не может найти. На самом же деле антимиры совсем рядом. И существуют постоянно. На улицах наших городов и поселков, в многоэтажных домах и сельских хатках… Теперь и мне придется не только шагать по антимирам, общаться с антимирами, но и бороться с ними. Ежедневно и ежечасно!»
Но тут мысли слегка изменили свой ход.
«Надо будет посмотреть в словаре, что означает слово «притон», — решил Паромов. — Благо, что филиал районной библиотеки располагается в соседнем здании от опорного пункта. Также расспросить Минаева или Черняева, почему не могут закрыть эти притоны, если они давно и всем известны?»
Впрочем, не откладывая дело в долгий ящик, поинтересовался у Ладыгина:
— Виктор, почему известные притоны не закрывают, а притоносодержателей не привлекают к ответственности? Наверное, в уголовном кодексе есть статья за это антиобщественное деяние!
— Статья, скорее всего, есть, но «не про нашу честь», — пустился в пространные рассуждения внештатник — Закон наш, советский, слишком мягок и гуманен к данной категории. Все пытаемся воспитать, убедить. Все словами, да словами. А этим людям любые слова — пустой звук. Им хоть «писай в глаза — все равно, что божья роса». Нет у них ни стыда, ни совести. Впрочем, это мое личное мнение, — сделал он оговорку. — А с точки права и закона поинтересуйся у Минаева. Он же юрист, не мне чета.
— Ну, это само собой…
Я же, опираясь на свой опыт, могу сказать одно, — продолжил Ладыгин, — чтобы лишить любого человека жилища, выселить его из квартиры, надо ему предоставить другую квартиру. Так стоит ли вообще ломать копья в данном случае? Наверное, не стоит. Вот и живут годами притонщики, находясь на свободе. И травят народ бациллами антиобщественной заразы. Разлагают, сволочи, наше общество.
— Понятно, хоть ничего не понятно! — ограничился репликой участковый.
Оба замолчали. Каждый думал о чем-то своем.
Притонов, известных милиции, на участке было не много: с пяток — в домах государственного сектора и один — в частном секторе на улице Прилужной. «У бабки Лены», как пояснил Ладыгин.
Домик, больше похожий на халупу, прятался в глубине усадьбы, заросшей бурьяном чуть ли не рост человека С улицы почти не виден. Покосившийся штакетник, забор, местами разобранный и зиявший пустотами, бурьяновые джунгли, висевшая на одной петле входная дверь — все говорило о нерадивости хозяев.
