— Вот это да! Мы не одни! — воскликнул Фрике.
— Француз! — заявил звучный бас.
— Соотечественник! — с чувством воскликнул Андре. — Мы тоже, как и вы, пленники. Значит, отныне мы — союзники. Быть может, вы томитесь здесь достаточно долго…
— Уже три недели, месье! И все время эти скоты обращались со мной самым скверным образом.
Глаза Андре и Фрике понемногу привыкали к темноте. Благодаря пробивавшемуся сквозь крышу скудному свету, стало возможно различить обстановку хижины и говорившего человека.
— Похоже, я знаю, кто это, — обратился парижанин к Андре. — Если это он, то здорово изменился.
— Так кто же?
— Погодите немного, месье, узнаете.
Наконец пленники совсем освоились во мраке и смогли разглядеть черты товарища по заключению.
При огромном росте человек выглядел фантастически худым.
Череп поблескивал точно арбуз. Глаза — два тлеющих уголька — придавали лицу надменное выражение, несколько смягченное округлыми линиями крупного, беззубого рта.
Большой нос с горбинкой становился при разговоре подвижным, как у куклы-полишинеля[24].
Непропорционально длинные руки и ноги с шарообразными узлами суставов напоминали паучьи лапки.
Сквозь лохмотья, чуть прикрывавшие торс, выпирали кости, казалось даже: они вот-вот прорвут тонкую сероватую кожу. Человек весил не более ста фунтов[25]. Зрелище, достойное жалости!
Андре и Фрике пришли в ужас — до того истощен был пленник, но одновременно не могли не восхититься его мужеством и готовностью дать все необходимые сведения.
В тщедушном теле обитал громоподобный голос, звучавший подобно струнам огромного контрабаса[26]. Словно в гулкой пещере начинал вдруг играть обезумевший музыкант!
— Э-э-э!.. Дети мои, нет на свете такой страны, как Франция, а в ней нет такого города, как…
— Как Париж, моя родина! — воскликнул Фрике.
— Как Марсель[27], прекраснейший из всех городов! Но все равно, мы — земляки! Вам, конечно, хотелось бы узнать, зачем я здесь? Боже мой! Все просто. Меня хотят получше откормить, а откармливают, чтобы потом съесть!..
Если пленник хотел добиться ошеломляющего эффекта, то весьма преуспел. Потрясенный Фрике не в силах был вымолвить ни слова, Андре же с прискорбием констатировал, что поверить в такое способен только безумец.
Незнакомец понял: такая реакция объясняется не прошедшим еще молодым задором — и принялся объяснять с подчеркнутым добродушием:
— Дети мои, не сомневайтесь, я говорю вам правду. Мы находимся во власти племени осиеба, а у них обычай — пожирать врагов. Я прекрасно знаю их нравы. Шесть лет жизни на побережье между Габоном и Верхним Огове я потратил на их изучение.
