Такой маневр был повторен по всей линии нападения, и вскоре озеро покрылось бьющимися о воду, извивающимися чудовищами, пыхтящими, как кузнечные мехи, и не могущими погрузиться в воду в страхе захлебнуться.
По правде говоря, кое-кто из охотников получил ушибы, однако ни один не уклонился от схватки, хотя у каждого уже был мешок с богатым «уловом».
Всего добыли пятьдесят фламинго. Охота закончилась. И вот группа в полном составе, с Зелюко и Ибрагимом во главе, самым быстрым шагом направилась в деревню.
Марш задыхающихся мужчин напоминал бегство разгромленной армии. То был бег голодных, предвкушающих роскошный пир, причем изысканность еды в сто крат увеличивала ее ценность.
Европейцы с посиневшими лицами еле поспевали за этими обжорами, проклиная столь невероятную спешку. Они не понимали — и были правы, — почему божеству по имени Желудок оказываются столь восторженные дикие почести.
Едва утолив жажду внушительной порцией пива из сорго, привычного для экваториальных жителей, охотники превратились в усердных кулинаров: одни стали рыть глубокие ямы для углей, на которых будет тушиться жаркое; другие же отправились на поиск ароматических трав, необходимых для приготовления изысканного соуса; третьи ушли за деревом особой породы, на котором надлежало подавать столь ценную и столь обожествляемую еду.
Шеф-повар племени, или, скорее, заведующий столом его величества, важно державшийся во время экспедиции, собрал птиц и извлек языки. Затем стал быстрым и резким движением откусывать птицам головы, после чего вылущивал оттуда мозги, как обезьяна лущит орехи, и закладывал в выдолбленную древесную тыкву — калебас, затем взбил их и превратил в густую кашицу, куда добавил в равных количествах крупные муравьиные яйца и зерна риса. И когда в результате манипуляций долго перемешиваемая смесь стала однородной, он положил сверху язычки, напоминавшие кусочки сала, поджаренные на тоненьком вертеле.
Эту массу повар разделил на четыре равных части и выложил между двух лап гориллы, затем тонко раскатал на отдельные жгутики, напоминавшие десять пальцев.
Обвернутые листьями туши горилл обжарили на раскаленных камнях, почерневших от положенных на них веток ароматического растения. Сверху присыпали углями и горячей золой.
Эта процедура заняла два часа.
— Как вам все это нравится, месье Андре? — даже не пытаясь скрыть своего отвращения, изумлялся Фрике. — Честно говоря, подходящее блюдо для тех дураков, которые два дня только им и занимаются; по-моему, игра не стоит свеч.
