— Хорош был день сегодня. — Том мельком взглянул на небо, где таяла лазурь под нежными перстами заката; мельком — на ряды живых изгородей, по которым, шевеля листву, пробегал вечерний ветерок. Да, мельком: ибо только я собрался произнести восторженную тираду во славу местной флоры, как он уже предложил:
— Ну что, пошли в дом? — И, как бы подчеркивая, что торопится в дом не затем, чтобы выяснить, что делает Стив, прибавил напыщенно и веско: — Я должен сделать важное сообщение.
Мы зашли в дом. Том воззрился на Стива. Стив украдкой теребил страницы автобусного расписания.
Том сел. Мы тоже сели.
— У меня для вас новость, — сказал Том. — Сегодня за ленчем я имел с главой нашей фирмы чрезвычайно полезную беседу относительно моего вступления в ОБЭ. С этим все улажено…
— Поздравляю, — перебил его я, думая, что это и есть важное сообщение.
— …и потому, — продолжал Том, — я точно назначил себе день отъезда в США. И только что заказал билеты. Я покидаю Англию пятнадцатого июня.
Мы со Стивом онемели; я — от изумления, Стив — от неожиданности. Том не отрываясь глядел на Стива.
Бессмысленно было прикидываться, будто эта новость не накалила атмосферу, и, когда я с шутливой непринужденностью уронил «Ну и ну!», это было сделано в надежде немного ее разрядить.
Стив не отрываясь глядел в пол. От Тома веяло силой и решительностью.
— Это большая ломка, — сказал Том, — но это необходимо. Слава богу, мы это делаем своевременно! — Он перевел взгляд на меня. — Роберт говорит, пора решать, когда ехать тебе.
Я кивнул. Признаться, во мне шевельнулось раздражение. По-моему, Том слишком нажимал на меня. Можно сколько угодно соглашаться с оценкой обстановки, но не так-то просто на этом основании переходить от слов к делу. От Тома не укрылось, что мое воодушевление идет на убыль.
Оттягивать дальше было бы крайне неразумно.
— Не спорю.
Убыль во мне воодушевления была вызвана не тем, что я изверился в нашей способности исторического предвидения. В нашу способность исторического предвидения я верил свято, поскольку она зиждилась на слове Роберта. Мне просто жаль было расставаться с Англией.
Мы с Томом обменялись мнениями о последних событиях в Европе. Этих мнений я здесь приводить не стану, из опасения, как бы вы не назвали нас с незаслуженной суровостью горе-пророками — будем считать, что я поступаюсь жизненной достоверностью во имя искусства. Одно могу сказать: эти мнения были далеко не безосновательны. Явите снисхождение тем, кто заблуждается в преддверии событий; это простительнее, чем твердить: «Я так и думал», когда они произошли.
