С меня было довольно.
— А у вас вон в том человеке есть уверенность? — сказал я, показывая на мальчишку, который беззастенчиво сдувал с учебника.
Класс услышал и разом притих. Болшоу оглянулся, а я — ходу и за дверь.
Через несколько минут я проходил обратно, но Болшоу, как ни странно, не сделал даже попытки перехватить меня. Подозрительно.
У себя в закутке я сел на место и спросил ребят:
— Чем тут без меня пробавлялся Болшоу?
Фрэнк сказал:
— Заглянул проверить — может, мы здесь валяем дурака, думал подловить. Грозился, что накажет Бенни.
— А что Бенни вытворял? — Бенни только и делал, что валял дурака.
— Я, сэр, ничего! — Бенни сделал уморительно невинное лицо.
— Ничего не вытворял, верно, — сказал Фрэнк. — Ролли его облаял нарочно, это он к вам цепляется.
— Чушь, — брюзгливо сказал Тревор. — Ролли хлебом не корми, дай облаять кого-нибудь. — Он фыркнул.
Я погрузился в чтение.
Через час или около того я обратил внимание, что вся комната залита солнцем. Я встал и сладко потянулся. Размяться бы сейчас, подумал я, прогуляться бы с Миртл по полям… Я швырнул книжку на лабораторный стол и прислонился к стене. Фред и Бенни сосредоточенно считали, Фрэнк уткнулся в микроскоп; Тревор подпиливал ногти. На соседней церквушке пробили часы. Что-то подмывало меня изнутри.
— Que je mennuie![4] — вырвалось у меня.
Наступило молчание.
— Сходили бы вы проветрились, — сказал Тревор.
— Ступайте, ступайте, — сказал Фрэнк. — Кофейку попейте. У нас все будет в порядке.
— Можно по телефончику звякнуть кой-кому, — с намеком сказал Фред.
Я помотал головой.
— Это значит еще раз напороться на Болшоу.
— А вы — в окно, — сказал Бенни. — Ролли и знать не будет, что вы смылись.
Узкая створка окна в углу комнаты открывалась. Если влезть на лабораторный стол, можно было протиснуться наружу. Я проверял.
Бенни уже взгромоздился на стол и услужливо распахнул для меня створку.
— Обратно мы вам пособим, даю слово.
Я знал, что на него нельзя положиться, что он обязательно выкинет что-нибудь, а Болшоу — тут как тут, и мое отсутствие раскроется. Не было никакого смысла искушать судьбу, но искушение оказалось слишком велико.
Еще минута — и я шагал по улице в холодных лучах сверкающего солнца. Приятно дышится на воле, тем паче после утра в школе!
