— Нам чего делать, сэр? — сказал Бенни, надвигаясь на меня всей тушей и нетерпеливо переминаясь с одной ножищи на другую.
Тревор подошел к шкафчику с зеркальной дверцей и начал причесываться.
Я помедлил. Рядом, в основной лаборатории, собирался на занятия класс, и деревянная перегородка, разделяющая наши комнаты, дребезжала, точно огромный резонатор. Оглушительно гаркнул учитель, и шум утих. Я объяснил моим ученикам, что им делать, а сам сел на стул и погрузился в раздумье.
Кто-то из ребят обратился ко мне с вопросом.
— Это на ваше усмотрение, — сказал я. И прибавил, обращаясь ко всем: — Важно, чтобы каждый из вас вырабатывал в себе находчивость.
Тревор повернул ко мне вострую мордочку и неприятно рассмеялся:
— А вас тем самым избавил от хлопот.
Я промолчал.
— Брось, Трев, — сказал Фрэнк и ласково взъерошил Тревору волосы.
Бенни уронил на пол две мерные рейки. Подбирая их, он обнаружил, что, если их встряхнуть, держа в руке, получится трещотка. Через две минуты забава приелась, и мой класс, угомонясь, предался работе.
Я предался мыслям о Миртл.
Денек между тем разгуливался все пуще. Бледный солнечный луч прорезал комнатенку и заиграл на зеленой стене. Тревор поднес к бунзеновской горелке кусок асбеста, пропитанного солевым раствором, и он заплевался во все стороны желтыми вспышками. Разнообразные звуки оглашали закуток. Опять наступил такой день, когда в воздухе слышится чистое, свежее дыхание еще не проснувшейся весны. Мои мысли текли, преображаясь в вымыслы, как бывает, когда я слушаю музыку.
В соседней комнате вновь гаркнули. И воцарилась тишина.
— Ролли бушует, — сказал Фрэнк. Прозвищем Ролли школьники наградили моего старшего преподавателя, Роланда Болшоу.
Что-то шмякнулось об стенку. Такой звук не спутаешь — это врезали ученику, и он не удержался на ногах.
— Кусок дерьма! — уронил Тревор, щеголяя изысканностью в выборе выражений.
— У-у, навоз! — перевел его восклицание Фред на язык простонародья.
Мы прислушивались, но дальнейших событий не последовало.
Фрэнк спокойно протирал носовым платком линзу.
— Вам же нечего делать, — сказал он. — Книжку не прихватили почитать?
Я покачал головой. Лишнее напоминание о том, что я за последнее время совсем забросил книги. От правды не уйдешь: нельзя спать с девушкой и оставаться завзятым книгочеем. Временами меня мучила совесть, что я впал в такое невежество; временами я говорил себе: «Пустяки! Эка невидаль — книги!»
Тревор извлек из стопки учебников «Слепого в Газе»
