Не пряча глаза от взбешенного фермера, уверенно и спокойно глядя на него, так же уверенно и спокойно Тилли ответила:
— Не к тебе, Симон. Только не к тебе.
Симон снова рванул поводья, заставляя испуганное животное заплясать на месте. Это слегка погасило его гнев, и, успокоив коня, он, уже мирно и с глубокой грустью в голосе, произнес ее имя:
— Тилли… О Тилли! — И наклонившись вперед, прибавил: — Я все отдал бы — ты слышишь? — все, чтобы только повернуть время вспять.
Укол сострадания коснулся Тилли, что смягчило резкий ответ, который уже готов был сорваться с ее губ.
— Это невозможно, Симон, — проговорила она. — И ты сам отлично знаешь, что невозможно.
— Мы можем быть друзьями, Тилли?
— Нет, Симон, — она еле-еле покачала головой, — теперь этому не бывать.
Он распрямился в седле, помолчал, погладил шею лошади раз, другой, потом все-таки отважился и задал вопрос:
— А когда родится ребенок, что тогда? Кто будет заботиться о тебе?
— Я сама, Симон. Только сама.
— Тебе будет трудно. Ты одинокая женщина, а вся округа настроена против тебя.
— Мир велик, и я не останусь здесь навсегда. Только до тех пор, пока во мне нуждается мистер Бургесс.
Симон опять наклонился к шее коня и, поглаживая ее, проговорил:
— Я хочу заботиться о тебе, Тилли. Я бы вырастил ребенка как своего собственного.
«Чтобы ты растил ребенка Марка, как своего собственного? Да никогда в жизни!» — чуть было не выкрикнула она, но удержалась и только опустила голову. Это движение и ее плотно сжатые губы, видимо, дали ему какую-то надежду. Симон еще ближе наклонился, но тут Тилли подняла глаза:
— Спасибо, Симон, но я не собираюсь выходить замуж.
— А может, ты передумаешь?
— Нет, Симон. Нет.
— Знаешь что, Тилли? — Его голос снова сделался жестким. — За эти годы я раз десять мог бы жениться, но я ждал. Да, ждал — надеялся, что придет этот день. Я был уверен, что рано или поздно что-то случится, и вот оно случилось. И знаешь, Тилли? Я еще подожду. Конечно, мне хочется сказать, что я понадоблюсь тебе гораздо раньше, чем ты понадобишься мне, но это будет неправдой. Ты всегда была нужна мне и всегда будешь нужна, и стоит тебе только свистнуть — и я примчусь к тебе. — Он криво усмехнулся. — Как в песне поется: «Ты свистни — тебя не заставлю я ждать». Помни об этом, Тилли: тебе стоит только свистнуть. Пошел! — Симон сильно ударил каблуками по бокам коня, и тот рванулся было вскачь по снегу, но потом перешел на равный шаг.
Тилли не стала смотреть вслед Симону Бентвуду: повернувшись, она пошла по утоптанной тропинке и обогнув угол дома, снова вошла в дровяной сарай. Там она закончила прерванное дело — наполнила корзину поленьями.
