Чего можно ждать в тридцать семь лет? Лишь увядания, старости, растущих долгов, ведь они неумолимо обрушатся на нее, если только (тут Элоиза тяжело вздохнула)… если только она не найдет себе мужа!
Она резко отвернулась от зеркала и подошла к окну. Гладкий зеленый газон плавно спускался к ручью, который вился по веселым зеленым пашням. Вот-вот зацветут каштаны, яблони и вишни уже стоят в цвету, нарциссы покачивают головками в густой траве, где кончается газон.
Скоро распустится сирень, превращая сад в свежее и благоуханное чудо красоты, какое можно увидеть лишь в Англии.
Но глазам Элоизы Уикем открывался иной, весьма прозаический пейзаж — деревья, которые нужно проредить и постричь, кустарник, требующий по меньшей мере еще несколько садовников для содержания его в должном виде, поросшая мхом терраса с обваливающейся балюстрадой. Элоиза отвернулась в раздражении. Сад запущен, дом обветшал и нуждается в ремонте. На все требуются деньги, деньги, деньги — а у нее ни гроша.
— Фу, ненавижу деревню!
Она произнесла эти слова вслух, и ею овладело внезапное желание приказать, чтобы тотчас же подали карету, и укатить назад в Лондон. Но Элоиза решительно подавила в себе этот неразумный порыв. Оставаться здесь было частью ее плана, давно и хорошо продуманного, и теперь следовало вооружиться терпением, чтобы план не сорвался.
Пройдя в другой конец комнаты, она резко дернула звонок, но прошло несколько минут, пока явилась старуха-горничная в домашнем чепце.
— Наконец-то, Мэттьюс, — сердито проговорила миссис Уикем. — Я звоню несколько минут и уж подумала, звонок сломался.
— Не сломался, сударыня, — отвечала Мэттьюс. — По правде говоря, я чуть от этого дребезжания не оглохла.
— В таком случае где же вы были?
— Шоколад вам готовила. Рук-то у меня только две, и у нас прислуги не хватает, сами знаете.
Мэттьюс говорила с прямотой, присущей старым слугам, и госпожа ее удержалась от сердитого замечания, так и просившегося на язык. Она прекрасно знала, что Мэттьюс — надежный человек и, несмотря на несносную медлительность, отлично делает свое дело.
— Хорошо. Поставьте шоколад на стол, — приказала она. — Надеюсь, он не успел остынуть, пока вы его несли.
— Не остыл, горячий, — заверила Мэттьюс. — Вы за этим звонили?
— Вовсе нет! Я хотела спросить, нет ли мне письма или какого-нибудь известия.
В вопросе звучал неподдельный интерес. Мэттьюс, как нарочно, медлила с ответом.
— Я, когда из кухни выходила, — начала она, не спеша, — и впрямь заметила во дворе какого-то ливрейного грума. Надо бы подождать да спросить у него, кто он такой и что здесь ему надобно, только звонок трезвонил вовсю — вы, сударыня, похоже, очень торопитесь. Вот я и подумала: пойду-ка наверх, коли такая спешка.
