Она прислушивалась к мелодичному сигналу, которым лифт оповещал о своем прибытии. Но сигнала не последовало. Было тихо, насколько вообще может быть тихо ночью в гостиничном коридоре.
— Ты соврал! — Она возмущенно уставилась на Дэвида. — Никакого лифта нет.
Он снял халат.
— Наверно, мне послышалось.
— Вон! — взвизгнула она, отметив, что о своем одеянии он, по крайней мере, сказал правду.
Дэвид прошлепал босиком к ее кровати, залез под одеяло, потянулся и приглашающе похлопал по оставшемуся свободным пространству.
— И не подумаю! — Линн, дрожа от возмущения, вытянулась в струнку. — Уходи или я вызову менеджера.
— И как же ты объяснишь, что в твоей постели лежит голый мужчина, который почему-то должен вдруг уйти? — Он, ухмыляясь, поправил подушку. — Никогда не угрожай тем, что не можешь выполнить. — Он приподнял одеяло. — Иди, радость моя, обещаю, что ты не пожалеешь. — Улыбка откровенно показывала, с каким удовольствием он над ней подшучивает. — Конечно, ты можешь простоять остаток ночи у двери…
Без скандала ей не выставить его из комнаты, и у двери она тоже не хотела оставаться. Поэтому Линн с равнодушным видом сбросила свой халат и легла на свою кровать.
— Спокойной ночи, — холодно пожелала она.
В следующее мгновение он потянул ее к себе, и о покое можно было забыть. Но Линн, как он и обещал, за всю ночь ни разу не пожалела, что попалась на его трюк с лифтом.
— Что ты, собственно, делаешь? — спросила Линн, когда Дэвид разбудил ее поцелуем и поставил перед ней поднос с источающим аромат кофе и всем прочим, что положено к обильному завтраку.
— Завтракаю с тобой в постели, что же еще?
Она закатила глаза.
— Я хотела узнать, что ты делаешь там, где живешь… помимо разъездов на джипе.
— На огненно-красном… — Он запихнул в рот сразу половину круассана с маслом и не мог больше произнести ни слова.
Линн отпила глоток черного кофе без сахара.
— Меня не должно удивлять, что в голове у тебя нет ничего, кроме джипа. — Она с нарочитой церемонностью отставила чашку. — А я учусь. — И поскольку он в этот момент был занят пережевыванием второй половины круассана и лишен на некоторое время дара речи, то она подчеркнуто дополнила: — Я изучаю право в Сан-Франциско.
— Никогда бы не подумал, — невнятно промямлил Дэвид и запил проглоченный круассан полчашкой кофе. — Я бы скорее предположил, что ты в каком-нибудь суперблагородном специальном швейцарском институте изучаешь высокое искусство бесшумного пересчитывания денег.
