Похоже, что она все же была больна. Кейт выпила чашку чудесного кофе, приготовленного заботливым Уильямом, и попыталась встать, но ноги у нее подкосились как у тряпичной куклы. Девушка страшно разозлилась на себя и еще больше на Уильяма, который заявил, что ему надо идти.
— Неужели ты бросишь меня умирать, да еще в одиночестве?! — возмутилась она.
— Мне нужно побриться, — мягко сказал он. — Потом я должен заглянуть в свою контору, на сегодня у меня запланирована пара неотложных дел. Кроме того, адски болит шея. Могла бы и сама сообразить.
— Я тебя не просила всю ночь торчать у моего одра.
— А я и не собирался. Я просто заснул. — Он печально потер шею, потом склонился над Кейт. — Надеюсь, ты не рассыплешься от небольшого поцелуя?
Он царапнул ее небритым подбородком, загреб огромными ручищами и приподнял, задев поврежденное запястье. Кейт хотела было рассердиться, но внезапно поняла, что не способна всерьез злиться на Уильяма. Впервые со вчерашнего вечера перед ее глазами не стояло мертвое лицо миссис Дикс. Жизнь неумолимо заявляла свои права. И Кейт в эти минуты могла думать лишь о том, что она живет, живет… Она наслаждалась, упивалась этим сказочным ощущением.
— Ну вот, — прохрипел Уильям. — Так-то лучше.
* * *
Отсутствовал Уильям недолго. Он возник в дверях и возвестил, что еще не заходил в контору. Всем, кто будет им интересоваться, секретарю поручено отвечать, что у господина редактора приступ острого фиброза. А сам тем временем отправился в Блумсбери под тем предлогом, что Кейт обеспокоена судьбой драгоценностей, которые следует вернуть мистеру Гранди. И в доме ему посчастливилось увидеть не только молоденькую и крайне неловкую горничную, но и саму хозяйку, престарелую даму.
— Ну конечно, ты ведь мужчина! — с отвращением воскликнула Кейт. — Знаю я этих чванливых старух, ни за что не упустят случая пожеманиться.
— Миссис Моссоп передвигается в инвалидном кресле, — сообщил Уильям. — Она очень стара и, насколько я могу судить, совершенно безобидна. Она сказала, что остановила свой выбор на жемчужных ожерельях, а остальные украшения отослала мистеру Гранди. Она все интересовалась, не почувствовала ли ты себя плохо.
— Почувствовала, — уныло произнесла Кейт. — Я же тебе говорила. У меня был приступ трусости.
Уильям пропустил это замечание мимо ушей и продолжил:
— На первый взгляд, в доме больше никто не живет, но я, разумеется, не имел возможности заглянуть во все комнаты. Меня угостили стаканчиком хереса…
